Стихи

[alison]

...и нет рук для чудес,

кроме тех, что чисты.

Б. Г.

 

Они ловили хитрую рыбу кайф в дырявые сети.

Леты, стиксы и лимбы расступались под их веслом.

Она не боялась ни бога, ни собственной смерти.

Он писал книги, от которых становилось светло.

Они беззлобно дразнили любителей хэппи-эндов.

Они знали, что все конечно, но многое надо успеть.

Она с колокольни плевала на все реноме и кредо.

Он никогда не был трусом, хотя вряд ли играл в хоккей.

Они нарочно не давали определения слову «счастье»,

но при этом прекрасно знали, из чего оно состоит.

Она имела в виду официальные штампы-печати.

Он любую радость всегда разливал на двоих.

Их встречи делились на любовь и прогулки по крышам.

Их руки были чисты и предназначены для чудес.

Их желания исполнял вечно пьяный эльф Чижик-Пыжик.

Она умела гадать на кофейной гуще, он – на воде.

Они были знакомы дольше, чем исчисляется время.

Глядя на них, судьба сокрушенно цокала языком.

Он один знал, как заставить ее дожить до апреля.

Она для него смеялась - запрокинув голову и легко.

 

30-31.01.03 г.

Екатерина Молочникова

[Schirevov]

Сейчас написал...

Восходящая звезда шансона, не меньше!

[Dr_Doppelherz]

Д.Баулин

Как один день

 

Если долго смотреть на бытие через призму рассветов,

Под конец уже просто от счастья спасаешься в тень.

И когда ты приходишь домой, ты не чувствуешь это,

И все это - как будто один затянувшийся день.

 

Здесь опасная зона железнодорожных волнений,

Мы отложим все книги и сядем молчать у окна,

Утомленные странной игрой часовых расхождений,

Мы забудем про время, и время забудет про нас.

 

Говорят, по ночам нас хранит кто-то вечный и строгий.

Мне его не достать, я не лезу в чужие дела.

Если мне повезет и звезда упадет мне под ноги,

Я боюсь, в тот момент уже нечего будет желать.

 

И придет новый день, и планеты вернутся с парада,

И закончится танец пера на тетрадном листе.

Это странно, что так много сказано - так мало надо.

Эта жизнь - как вода, эта радость - как бег по воде.

 

Скоро сентябрь.

Больше пока не будет чудес.

Не маши мне, мой друг, я стал чутким к движениям рук.

Отпусти меня в это море

Смотреть на себя в отражении небес,

И пусть будет тихо вокруг!

Пусть будет тихо вокруг!

Тихо вокруг.

[РыжаяДворняга]

* * *

 

Ты любишь, но не можешь быть со мной.

Ну что ж. За слово доброе спасибо.

Благодарю. Но только мы с тобой

Расстаться и без этого могли бы.

Тому, кто знал всю боль сердечных ран

От незаконорожденного счастья,

Равно не нужны ни прямой обман,

Ни жалостью рожденное участье.

Безвыходным отчаяньем томим,

Я видел взором, мукой просветленным,

Такое, что с тех пор неуязвим

Для бед, столь страшных всем другим влюбленным.

 

Пусть в десять рек сольются слезы горя,

Приняв их все, не станет глубже море.

 

Эдуард Гольдернесс

[Dr_Doppelherz]

Другу

 

Ты уходишь, а я остаюсь и жду.

Иногда мне кажется, что я тоже иду.

Мы движемся с разной скоростью в разных направлениях,

Успокаивая себя иллюзией вечного движения.

 

Мы отталкиваемся друг от друга и исчезаем вдали,

Оставляя невидимые следы в космической пыли.

Ошалевшие от встречного ветра, мы становимся злее,

И торопимся в будущее, ни о ком не жалея.

 

Нас развозят такси, поезда, самолеты,

Мы совсем теряемся в толпе замороченного народа.

Нас разделяют стены, государственные границы, океаны,

Нас заглушают музыкальные центры, радиоволны, телеэкраны.

 

Но человеческая память своенравная штука,

Иногда она прицеливается, как лучник из лука.

И тонкая ее стрела, пронизывая четвертое измерение,

Застывает в состоянии покоя у самого сердца.

 

И я не знаю, честно говоря, что делать мне.

Когда звучит набор букв твоего имени на радиоволне,

А потом твое лицо смотрит на меня из всех витрин,

И твоей походкой удаляется прочь ни в чем неповинный гражданин,

 

И твои любимые сигареты курит кто-то еще,

Я настигаю его и дергаю за плечо,

Он, смутившись, уходит, а я остаюсь...

В эту минуту я верю, что ко всем вернусь.

[GeneF]

Ему...

 

Как много значишь для меня ты

И сколько я хотела бы тебе отдать

Как я любила, как хотела быть с тобою рядом,

Но ты не торопился отвечать...

 

Какие разные у нас с тобой дороги

Какие разные у нас с тобой пути

Зачем тревожить по-напрасну ноги

Ведь по одной дороге не пройти...

 

И сколько б не пыталась я пробиться

К твоей душе и к сердцу твоему

Взаимности мне всё же не добиться

Ну что ж, Прощай, я ухожу...

 

К себе так относиться не позволю

И не позволю об себя я ноги вытирать.

Себе- тебя делить с другою не позволю,

И не позволю на себя плевать.

 

Я долго ждала, многое терпела

Зачем? Ради чего, скажи?

Не дал ты мне того чего хотела....

А хочу любви...твоей любви...

 

 

Снарская Анна

 

Весна...

[DrOp]

-----------------------------------------------------------

 

Возле моря москвич отдыхающий жил,

С отдыхающей девушкой тесно дружил.

Много раз под луной с ней ходил на утес,

Много раз всесторонне ее ублажил.

 

Но из их санатория врач-армянин,

Как стервятник, над девушкой вдруг закружил.

Бриллианты дарил ей, водил в ресторан,

И соперник нисколько его не страшил.

 

И откуда врачи столько денег берут?

Вскоре девушке доктор головку вскружил.

Был большим сладострастником тот армянин,

В плане нравственном девушку он разложил.

 

Каждый вечер с ней доктор в уколы играл,

Ну а наш отдыхающий горько тужил.

Он подумал:"Не нужен мне отдых такой!" -

И за ворот для храбрости он заложил.

 

По тропе он взошел на приморский утес,

Где с возлюбленной прежде интимно дружил,

И оттуда решительно ринулся вниз -

Досадить он изменнице этим решил.

 

Он катился, подскакивая и кряхтя,

И, естественно, череп себе размозжил.

Нелегко было тело его разглядеть

За большим валуном, где разросся кизил.

 

Кровь сочилась из носа, из глаз, из ушей,

Изо рта, из камнями распоротых жил.

И вбуравились мухи в глазницы его

Миллионом гудящих теснящихся шил.

 

Муравейник ближайший к открытому рту

Постепенно дорожку свою проложил.

Дикий кот появился неслышно затем

И покойника за уши затормошил.

 

Он отъел у несчастного обе губы

И под солнцем оскал черепной обнажил.

Съел все то, что помягче, с урчанием кот,

Основную же часть на потом отложил.

 

Быстро портится туша на южной жаре -

Раздуваясь, живот заурчал, заблажил.

Облепили покойника сотни клопов -

Продовольственным складом им труп послужил.

 

Липкий, мыльный над берегом запах повис

И случайных прохожих нещадно душил.

Так смердело, что самый матерый турист

Там метание харча немедля вершил.

 

Объясняли туристы стоявшую вонь

Тем, что голову там дельфиненок сложил.

"Да, такое бывает",- кивал головой

Постоянно нетрезвый один старожил.

 

Обманулся, увы, отдыхающий наш -

Разыскать его тело никто не спешил.

Все сочли, что он просто был вызван в Москву

Той компьютерной фирмой, в которой служил.

 

Совершенно забыла подруга о нем

И весь мир на него как бы хрен положил.

К сожалению, наш неразумный герой

Слишком сильно любовью своей дорожил.

 

А когда бы он трезво смотрел на нее -

Посмеялся бы просто и жил бы как жил.

 

 

Андрей Добрынин

[BobbyOr]

***

 

Россыпь звёзд, мне в ладони упавшая,

греховодница, в омут заведшая,

ты чертовка, мой разум укравшая

и богиня, с Олимпа сошедшая.

 

Ох, не ты мне судьбой заморочена,

не тобой в жизни счастье обещано!

На погибель ты мне напророчена,

моих грёз роковая Смерть-женщина.

 

Поздней осени зарево алое,

на морозе цветущая лилия,

ты улыбка моя запоздалая,

ты свобода моя и Бастилия.

 

Ты мой грех и грехов искупление,

твои губы до одури винные,

в каждом жесте твоём наваждение,

и глаза до абсурда невинные.

 

Не к добру, чую, наши свидания,

рвутся жилы, и сердце обуглено.

Скольких ты отдала на заклание?

Сколько судеб тобою загублено?

 

В этом огненном сне от нечистого

для себя не ищу исключения,

в бездну страсти бросаюсь неистово

и к финалу плыву по течению.

 

Отпоют мне любви нашей сладости,

всё сполна будет в жизни оплачено,

смерть в постели в объятиях старости

видит Бог, уж не мне предназначена...

 

 

© Copyright: Вячеслав Игнатович, 2002

[wera772]

Одиноко брела старушка

Через двор, по дороге домой.

А немного поодаль девчушка

Испугалась собаки хромой:

 

Громко всхлипнула, задрожала;

Куклу Машу прижав к груди,

К своей матери подбежала

С криком: «Мамочка, защити!»

 

Мама дочери улыбнулась,

Приголубила, наклонясь.

А старушка, вдруг пошатнулась

И осела, за сердце держась.

 

Не внезапность в том крике звонком

Довершила в груди надлом –

Фраза, сказанная ребёнком,

Ей напомнила о былом:

 

Годы молодости беспечной…

Он уверенность ей внушал;

Говорил о любви сердечной,

Но узнав про «живот» – сбежал.

 

«Коль ему не нужна забота,

То и мне,» – рассуждала мать.

А внутри незаметный кто-то

О себе ей давал понять:

 

«Это я, это твой ребёнок.

Ты не видишь, но можешь узнать.

Потерпи, наберусь силёнок,

Чтобы вскоре тебя обнять.

 

В эту трудную жизни минуту

Ни отца, ни себя не кори.

Я тебе улыбаться буду

На кроватке в лучах зари.

 

От тебя попрошу лишь ласки –

Пусть хоть изредка, перед сном

Почитай мне из книжки сказки:

«Теремок», или «Кошкин дом».

 

Не заметишь, как возрастая,

Я помощником стану тебе.

Я любить тебя, дорогая,

Буду в радости и в беде…»

 

Только голос тот не желала

Слушать девушка: «Точка. Нет!»

И решительно постучала

В час назначенный в кабинет.

 

Ей хотелось «освободиться»…

Дан наркоз и подходит врач.

Но внезапно, сквозь сон девица

Услыхала младенца плач.

 

Что казалось совсем не важным,

То стонало, кричало в груди:

«Нет, не надо!.. Прошу!.. Мне страшно!..

Мама, мамочка, защити!..»

 

В тот ненастный осенний вечер

Дома девушке не спалось:

Больше детской не слышно речи, –

Что-то в сердце оборвалось.

 

После – жизнь, словно третьего сорта.

В одиночестве стала стареть.

А не будь рокового аборта,

Уж могла бы внучат иметь…

 

Но сегодня, в одно мгновенье

Вновь обрушилось словно гром

То далёкое преступленье,

Что скрывала в себе тайком…

 

Сердобольный народ собрался:

Валидол положили в рот;

Парень вызвать врачей пытался,

Набирая несложный код.

 

Люди, медиков ожидая,

Созерцали, не в силах уйти,

Как несчастная, умирая,

Повторяла: «Прости, прости…»

 

Вдруг разгладились складки кожи

И покой на лице застыл.

И сказал из толпы прохожий:

«Видно Кто-то её простил».

 

Автор: А.Полонский

[Dr_Doppelherz]

Антон Деникин

 

Мне с тобою не страшно - свобода,

Одиночество - женского рода.

В стороне от любви и исхода,

Настроенья и времени года.

Твои губы все жёстче и суше,

Поцелуи не трогают душу.

Твои руки - ласкать не умеют,

Но, по своему, все таки греют.

Мне же вовсе не нужно, под утро,

Быть блаженным, больным или мудрым.

Сохнут в мойке вчерашние блюдца.

Мне достаточно просто проснуться.

Солнце пьяное медленно всходит,

И всегда, что нибудь происходит.

И обняв, тихо дышит свобода,

Одиночество - женского рода.

 

Эдуард Филь

 

на пороги

и дороги

феерическим столпом

снег

кружился,

снег искрился,

снег ложился белым сном

одиноко

из высоко

жёлто-белая луна

полустрого,

полубоком

по ночи плыла грустна...

 

примостилась тишь над Волгой,

будто ночью этой Бог

под разлапистою ёлкой

промежуточный итог

подводил, считая звёзды

(и космические вёрсты

что протопала земля)

книгой судеб шелестя…

 

Бог (конечно это Дама,

не мужчина! нет, ни-ни)

мир микширует упрямо

И красиво как, взгляни:

- перемешаны мгновенья,

- пересыпаны снега,

- перекручены сомненья,

а весною донага

 

мир умоется ручьями,

распушится сон-трава,

ожиданья прирумянив,

по следам от Божества

так рванётся - что держись,

птахою небесной Жизнь,

сбрызнув тайны красоты

и распустятся... цветы

 

но…

пока лишь падал снег,

шёл замёрзший человек

в колее своих невзгод,

ожидая, что вот-вот

ему может повезти

на невыбранном пути,

брёл, ища душе ночлег,

а вокруг кружился снег…

 

на пороги

на дороги,

на деревья и дома,

скверы, площади, флагштоки,

плавно, щедро, задарма

бело-белой пеленой

в мир,

потерянной весной,

изо дня,

из века в век

 

падал,

 

падал,

 

падал

 

снег…

[alison]

и внезапно поймешь, как мучительно все заверчено,

фотографируя взглядом раннюю синеву

сумерек. серебрящиеся навершия

труб. эти трубы и крыши. мерзнущую Неву.

дым, застывающий в небе. кильватер праздника -

осыпи елок, редкие фонари.

разом охватишь и вдруг понимаешь - разное.

видишь себя внутри.

 

вдруг понимаешь, что время - твоя материя,

вязкое сопротивление, плоть борьбы.

что золотые низки с бусинами-потерями

ярче других любых,

и что любимый, единственный в своем роде,

милое сердце, родная душа, фантом,

делает все не то. и на этом вы сходитесь.

ты точно так же делаешь все не то.

 

ты из всего, что дано, берешь - что заказано.

черпаешь слой за слоями внутренней немоты,

пусть заполняют пространство мечты и разума

книги. воображаемые коты.

пироги в воскресенье. часы в абажурном свете.

мирная повторяемость сонных фраз.

все, что так важно. ты делаешь все, чтобы этого

не было, не получалось. здесь и сейчас.

 

ибо твое откажет в счастливых средах.

ибо твое - твой голос и твой живот -

малопривычны к простому. ты - сумасшедший шредер,

распускающий мир на нарезку из слов. и вот

естествознатель еще, полоумный физик,

вычисляющий, сколько раз надобно - так и так -

грохнуть этот хрустальный шар,

этот дар совершенной жизни,

чтобы разбился.

 

и выбросил белый флаг

твой паразит, окаянный твой - будьте-нате...

 

а все равно будешь чуять, едва жива,

как, не мигая, молчит этот внутренний наблюдатель.

ищет слова.

Ася Анистратенко

[Dr_Doppelherz]

Безучастным молчанием каменных львов

мотивирую я предвесеннюю скуку,

инстинктивно сбегаю из острых углов,

обрекая себя на скитанье по кругу.

 

На ненужную прозу наложен запрет.

В полудреме читаю Омара Хайяма.

А искусство поэзии требует жертв

и лениво поблескивает жемчугами.

 

Из динамиков медленно капает «Сплин»,

затекает своим до-диезным минором

под настольную лампу и старый камин

и поет, что кого-то увозят на скорой.

 

За окном, словно пазлы, потрескался мир.

Или просто в стекло угодили камнями.

А на низких частотах выходят в эфир

вести с юга о том, что случилось не с нами,

 

и о том, что еще далеко до весны –

где-то десять периодов полураспада.

Остается смотреть черно-белые сны

и забить на советы, что плакать не надо.

 

 

 

Добрый вечер

 

Добрый Вечер, мне так странно,

то, что ты пришел в мой дом -

неприкаянный, желанный,

сероглазый и шальной.

Я забыла все как было.

Я открыла настежь дверь

и впустила "Добрый Вечер"

на несмятую постель.

 

Гость желанный, сняв ботинки,

скинув пыльное пальто,

прошептал: "Зажги-ка свечи

мы не виделись давно.

Пусть звучат фокстрот и танго.

Все свершится, как во сне.

Не сердись, друг, что так долго

добирался я к тебе".

 

Добрый Вечер, ты-то знаешь,

как больнее, когда врозь.

По тебе - как по страницам,

и не вглубь, а только вскользь

без обид и притяжений.

Как с иголочки пришлось

платье цвета "шоколадка"

и фасона в стиле "ночь",

 

Гость желанный и родной мой,

не грусти, а спой мне блюз.

И звучанием наполни

все несказанное вслух.

Улыбнись мне на прощанье.

Знаю, трудным будет путь.

Улетай, но если сможешь,

возвращайся как-нибудь.

 

С.Сурганова

[DrOp]

___________________________________

 

Я так скажу, прельстительная дева,

Не соблазнить меня Вам наготой!

Конечно, я могу сходить «налево»,

Но в том не вижу пользы никакой.

 

Ваш зад весьма, вне всяких категорий,

А грудь, так просто чистый силикон!

Но от меня услышите лишь sorry,

Когда Вас огляжу со всех сторон.

 

Прелестны, понимаю, что прелестны;

В постели может даже хороши,

Но все же, вашей сущности телесной

Не обогреть возвышенной души.

 

И что Вам СЕКС? Лишь позы да оргазмы…

Какая, право слово, суета…

Ну как же это всё не куртуазно,

Как фабула приземисто-проста!

 

Погрязнуть в соматических объятьях,

Мычать как две коровы на лугу…

Такое не могу от Вас принять я!

Простить себе ТАКОГО не смогу!

 

Что Вам Шекспир, Петрарка, Че Гевара,

Культура, Крематорий, Колизей…

- И вовсе я не толстый и не старый!

А впрочем, убедила, БУДЬ МОЕЙ!

 

 

Сазонов В.П.

[Гость Radistka--Ket]

Прибыл в трест экономист с вузовским дипломом,

Молодой специалист: вежливый и скромный.

Дали юноши оклад, место в общежитии.

А с пропиской говорят малость обождите вы,

Тут другой поднял бы шум, трест послал бы к чёрту,

Ну а этот выпускник был другого сорта.

Хоть землянка, хоть шалаш, хоть совсем без места

Не за что бы парень наш не ушел из треста.

Дело в том, что первый взгляд Иры секретарши,

Отозвался как раскат свадебного марша.

Говорил с ней пять минут, а узнал не мало.

Что кончает институт, что в Москве бывала,

Любит джаз и рок и бит, а ещё Шекспира,

Что четвёртая стоит в списках на квартиру,

Что девчат здесь перебор, а ребят не много,

Вобьщем краткий разговор стал любви прологом.

Толь весна тому веной, толи век наш быстрый

Но в ближайший выходной он назвал её родной,

Милой, самой близкой! Он сказал:

--Я вас люблю! Жить должны мы вместе!

Вобьщем скоро по рублю собирали в тресте.

Только вдруг, ах это вдруг! Поломалось счастье,

Без пяти минут супруг стал с другой встречаться.

Ну а Ире написал краткую записку:

--Я нашел свой идеал, Катю машинистку!

Так что к прошлому путей я теперь не вижу,

Для меня она поверь всех на свете ближе!

Правда в жизни идеал очень сложно встретить,

Но в одном жених не лгал в том,

Что Катю он считал ближе всех на свете!

С ней конечно не могла состязаться Ира,

Катя первая была в списках на квартиру.

[РыжаяДворняга]

Как мой рассудок с помощью чернил

Тебе принес бы новую присягу

И новую хвалу присочинил,

А там ее занёс бы на бумагу?

 

Никак, мой мальчик. Всё - в строке одной.

И, как молитву, я твержу её,

Хоть нет в ней новизны: ты мой, я твой

С тех пор, как имя произнёс твоё.

 

Не хочет признавать моих невзгод

Твоя любовь, невинна и свежа,

Морщинам новым места не даёт,

Мою гоняет древность, как пажа.

 

 

И будет там огонь любви гореть,

Где ей давно пора бы умереть.

 

 

 

У.Шекспир (сонет №108)

[Гость Radistka--Ket]

Приманкой ласковых речей

Вам не лишить меня рассудка!

Конечно, многих вы милей,

Но вас любить - плохая шутка!

 

Вам не нужна любовь моя,

Не слишком заняты вы мною,

Не нежность - прихоть вашу я

Признаньем страстным успокою.

 

Вам дорог я, твердите вы,

Но лишний пленник вам дороже.

Вам очень мил я, но, увы!

Вам и другие милы тоже.

 

С толпой соперников моих

Я состязаться не дерзаю

И превосходной силе их

Без битвы поле уступаю.

 

Е. Баратынский

[РыжаяДворняга]

Улетают дрозды

 

Осень, запах арчи и дрозды улетают домой

Не канючь, не ворчи, мне айву золотую помой,

Ну давай же, пора, видишь, к пасти камина приник

Наш хозяин двора, и дымится его дробовик.

 

Вот и уголь готов, соль и перец по вкусу и на

Пару певчих дроздов - пол-айвы и поллитра вина

И горшочки в золе поспевают и ночь впереди

Только пламя залей, только пёрышки с пола смети

 

Но почудилось мне словно долгую песню вдвоём

На осеннем огне мы с тобою поём и поём

Там грядушего ждём, где В-евышний разлил молоко

Над последним дождём, рассекая страну облаков

 

В белых крапинах весь, к твоему приникая плечу

Нашу добрую весть по секрету тебе прошепчу,

Стану ветром простым, пестрядинные перья раздам

Улетают дрозды, ну а что остаётся дроздам

 

Амирам Григоров

[DrOp]

_____________________________

 

Ты – собака с желтыми глазами,

Я – простой веселый человек.

Отчего ж не стали мы друзьями

И друг другу заедаем век?

 

Отчего ты не даешь прохода,

Отчего с угрозою рычишь

На заслуженного стиховода?

Отвечай, собака! Что молчишь?

 

Признаю: и я тебе стрихнина

В колбасе подбрасывал не раз,

И ветеринарная машина

Труп твой увозила через час.

 

Но тебя в больнице оживляли,

И опять, как призрак во плоти,

Морду всю перекосив в оскале,

Ты вставала на моем пути.

 

Что молчишь? Не знаешь, что ответить?

Извини, я сам скажу тогда:

Твой хозяин вызвал тренья эти

И твоя буржуйская среда.

 

Не они ль наставили заборов

Там и сям и разных гаражей,

Не они ль испортили твой норов,

С криком ”фас” спуская на бомжей?

 

Не они ль тягались временами,

Кто собаку злее воспитал?

Словом, встал, собака, между нами

Окаянный крупный капитал.

 

А вот если ты порвешь, собака,

Своего буржуя в лоскуты,

То поймешь, среди какого мрака

До сих пор существовала ты.

 

Не жуликоватость и не бедность

Ты во мне тогда увидишь вдруг,

А радушье и интеллигентность,

Свойственные докторам наук.

 

И тебе понравится мой запах,

А к тому ж я принесу мясцо,

И, привстав на стройных задних лапах,

С шумом ты оближешь мне лицо.

 

Андрей Добрынин

[Trepalcin]

_____________________________

 

Ты – собака с желтыми глазами,

Я – простой веселый человек.

Отчего ж не стали мы друзьями

И друг другу заедаем век?

 

Знакомый

Сегодня вышел я из дома,

Пушистый снег лежит кругом.

Гляжу - навстречу мой знакомый

бежит по снегу босиком.

 

И вот мы радости не прячем,

Мы - неразлучные друзья.

Визжим, и прыгаем, и скачем -

Ион, и я, и он, и я!

 

Объятья, шутки, разговоры.

-Ну как живёшь? Ну как дела?-

Вдруг видим, кошка вдоль забора,

Как тень на цыпочках прошла.

 

-Побудь со мной ещё немного!-

Но я его неудержал.

"Гав! Гав!"- сказал знакомый строго,

Махнул хвостом и убежал.

В.Берестов

[Dr_Doppelherz]

Портной

 

Я душу исколол иглою

Острою, заточенную словом.

Чтоб с вашей маленькой душою

Вы щеголяли в платье новом.

И руки в кровь, и не смыкая глаз.

Лишь только б выполнить заказ.

А вы, надменная особа,

Как ненасытная утроба.

Какие линии, какой фасон,

А материал, ведь самый модный он.

Ах, вам не нравится он, вроде?

Да ничего не смыслите вы в моде!

Кусок материи сначала раскроил

И шил, грешил, но все же шил.

Пусть и неровными, но белыми стежками

(Стишками) я все скрепил и дыры залатал.

Не спал ночами

И душу вам отдал.

Клиент пошел не тот, что раньше,

Придирчивый и жадный, без границ.

Я так устал от этой лжи и фальши,

И от снобов от этих, от тупиц.

Я платье сшил, не надо хмурить брови.

Пусть, держится оно на честном слове,

Зато, вот здесь есть потайной карман,

Чтоб ваши грязные мыслишки, как в чулан

Могли бы вы украдкой прятать.

Не надо плакать, ну не надо плакать.

А вот и пуговицы с блеском, словно слезы,

И ленточка с оттенком алой розы.

И жирным крестиком я вышил даже

Несчастные инициалы ваши.

Ну, разве глаз не радуют они?

Ах нет!? О, боже, сохрани!

Идите вон, идите вон отсюда,

Я не хочу терпеть ваши причуды!

Закон простой: не нравится не ешь.

Семь раз отмерь, и раз один отрежь!

 

Кирилл Троицкий

[DrOp]

___________________________________________________________

Люби своё тело

 

 

"...люди могут обходиться без тел... но всё же время от времени

я беру напрокат тело в местном телохранилище и брожу по родному

городку..."

 

Курт Воннегут, рассказ "Виток эволюции"

 

 

Смотришь ты на себя - две руки, две ноги,

почему-то всего лишь одна голова...

Смотришь в зеркало ты, и твои же мозги

заставляют шептать тебя эти слова:

 

"Почему я такой? почему без хвоста?

Крыльев нет почему, бивней, как у слона?

Мне дано это тело, дано неспроста,

почему ж недоволен я им ни хрена?

 

Ограничен движений и жестов набор,

я на тело смотрю с непонятной тоской,

поселённый в него - кем, зачем? о, позор!

почему я такой? почему я такой?"

 

Человек, ты не прав. Своим телом гордись!

Я могу рассказать тебе случай один -

только больше не хмурься, давай улыбнись -

в общем жил в Подмосковье один гражданин,

 

гражданин был банкиром; он был одинок;

жил в шикарной квартире лет десять уже;

накопить за всю жизнь кучу золота смог -

но не знал, что как раз на его этаже

 

по халатности чьей-то в стене есть плита,

от которой к нему радиация шла.

Он не знал ничего, он брал на дом счета,

все сидел - облучался и пел "тра-ла-ла".

 

Если б Гейгера счетчик в квартиру его

поместить, то зашкалило б счетчик тогда.

Но бедняга-банкир ведь не знал ничего,

продолжал облучаться - и так шли года.

 

И однажды мутантом проснулся, увы,

сел в кровати и чувствует - что-то не так...

Он ощупал себя по краям головы,

тут же бросился к зеркалу с возгласом "фак!"

 

Там, где ушки его красовались всегда -

два огромнейших уха слоновьих торчат,

вместо носа свисает до пола байда -

длинный хобот; над ним - обезумевший взгляд.

 

Хвост внезапно отрос; вместо рук - два крыла;

пингвинячее тельце и ласты внизу...

Потрясённый банкир наш дополз до стола,

стал в истерике биться, пуская слезу.

 

А потом стал по комнатам бегать, трубя,

молотя свою мебель тигриным хвостом,

избегая при этом смотреть на себя,

быстро уши мотались; он думал о том,

 

как теперь ему быть? как на службу идти?

все, карьере конец! засмеют, засмеют!

как бы хоботом в банке родном не трясти,

все ж другие банкиры его не поймут.

 

Боже мой! а сегодня Лариса придёт!

Если уши слоновьи увидит она,

явно в обморок тут же она упадёт,

не захочет любить человека-слона.

 

Да, а чем он, к примеру, её б стал любить?

там, где раньше красивый стоял великан,

нынче - гладкое место. О, как дальше жить?

тут банкир наш увидел бутылку, стакан,

 

и решил: "Буду пить. Буду хоботом пить."

Налакался "Мартини", чего-то поел,

обезумел совсем, начал стёкла лупить,

вскоре ласты разъехались - он захрапел.

 

Через день или два, дверь стальную взломав,

к человеку-слону из ОМОНа пришли,

и поймали его, и снотворного дав,

в неизвестную дальнюю даль увезли.

 

...Я надеюсь, тебя впечатлил мой рассказ?

Человек, не ропщи, своим телом гордись,

все мы - люди, и тело такое у нас,

и ведь классное тело - ну что ты, смирись,

 

вот у женщин красивые очень тела,

в подавляющей массе они хороши;

у мужчин есть Шварцнеггер. И все-то дела -

ты пойми, нам природа немало дала,

твое тело - приют твоей вечной души

 

__________________________________________

 

Маленькая девочка в платье голубом

Бегает за бабочкой с маленьким сачком,

 

Бегает по садику девочка в очках,

С бантиком на голове, скобкой на зубах.

 

Бегай, бегай, милая, скоро подрастёшь,

И пойдёшь учиться ты, и бухать начнёшь,

 

И начнёшь с подругами обсуждать парней,

И решишь стать женщиной ты в один из дней,

 

После в корпорации будешь ты служить,

И своим мобильником будешь дорожить,

 

Выйдя замуж по любви, ты детей родишь,

С мужем посетишь Нью-Йорк, Лондон и Париж.

 

Ждёт тебя большая жизнь, полная чудес,

Если ты не забежишь нынче в тёмный лес,

 

Где маньяки и волки ждут таких, как ты,

И зубами щёлкают, глядя сквозь кусты.

 

Что же к лесу ты бежишь? Эй, остановись!

Я хочу, чтоб ты спаслась, девочка, вернись!

 

И остановилась ты, чуя чей-то взгляд,

И пролепетала Упс! , и бежишь назад.

 

Злобно вспыхнули в лесу зверские глаза,

Но сегодня ты спаслась. Я, как автор, - за.

 

Береги себя и впредь, девочка в очках,

С бантиком на голове, скобкой на зубах.

 

Настроенье у меня нынче просто класс.

Я сегодня, хоть в стихах, но кого-то спас.

 

В этом вижу я сплошной суперпозитив,

Жизнеутверждающий солнечный мотив.

 

Я благословляю жизнь в данности её,

Где маньяков ждёт тюрьма, а волков ружьё,

 

Где порхают бабочки посреди цветов,

Где зависит многое от моих стихов,

 

Где должна не умереть, а вернуться в дом

Маленькая девочка в платье голубом.

 

_____________________________________________

 

Кошачий сонет

 

Собак я не люблю за вздорный нрав,

А кошек очень даже обожаю,

Их грацию и гордость уважаю,

Не ущемляю их кошачьих прав.

 

Пусть кошка даже спряталась за шкаф -

Найду её и на руки сажаю,

Чешу за ушком и не обижаю -

Пусть жмурится, довольно заурчав.

 

Люблю котят и с ними я играюсь,

Но более всего, друзья, признаюсь,

Люблю ленивых, жирных я котов,

 

Их походняк, забавные их рожи…

Эх, чем-то на меня они похожи,

И тискать их за это я готов!

 

 

Константэн Григорьев

[Admin]

Канибализм. По мотивам А. С. Пушкина

Александр Казимиров

 

 

 

“ Тятя! Тятя! В наши сети затащило мертвеца! “

“ Что орёте сучьи дети? Сядьте, слушайте отца!

Мы его сейчас зажарим и немного подкоптим,

Продадим куски получше, что останется съедим”

Объяснения закончив, пнул ближайшего под зад:

“ Собирайте охлоёбы: сучья, ветки всё подряд!”

 

Рай земной: костёр, природа, пахнет жареным мясцом!

Детвора глотая слюни наблюдала за отцом.

Наконец покончив с кухней, скинув тушку с вертела

Не теряя ни минуты батя взялся за дела:

Отрубив у трупа пальцы, как гостинцы детям дал.

Сам же профессионально, быстро череп обглодал.

 

Расчленив остатки тела и прикинув общий вес,

Выручку в уме считая спать забрался под навес.

Солнцу красному на смену вышла бледная луна.

Дети знали: мясо рядом, детям было не до сна.

Храп отца вселял надежду, голод страх преодолел

И не глядя друг на-друга, выводок всё мясо съел.

 

Ночь прошла, запели птицы, как-то горестно, к беде.

Сон прогнав отец поднялся: « Дети! Где вы? Мясо где?»

Осознав масштаб несчастья медный крест зажав в руке,

Привязал на шею камень и отправился к реке.

По воде круги бежали, пузырилось тут и там...

Всплыли лапти и, как лодки заскользили по волнам.

 

Наблюдая из оврага за кончиною отца

Бросились к реке с сетями два сопливых стервеца.

И забросив их подальше, сев на берег стали ждать:

Когда труп затянет в сети, чтоб его освежевать!

Ждать пришлось не очень долго, дольше маялись с костром.

И уже под самый вечер всё закончили с отцом.

Ели много, ели жадно запивая из реки,

А под утро оба сдохли - переели чудаки.

[Mila]

Знаю и Верю.

 

Нас мотает открая до края,

По краям расположены двери:

На последней написано: "Знаю",

А на первой написано "Верю".

 

И одной головой обладая,

Никогда не войдешь в обе двери:

Если веришь - то веришь не зная,

Если знаешь - то знаешь не веря.

 

Исвое формируя сознанье,

С каждым днем от момента рожденья,

Мы бредем по дороге познанья,

А с познаньем приходит сомненье.

 

И загадка останется вечной,

Не помогут ученые лбы:

Если знаем - ничтожно слабы.

Если верим - сильны бесконечно!

 

А.Макаревич

[DrOp]

______________________________________

 

Похмельный синдром

 

Я сегодня проснулся с похмелья.

Голова с перепоя трещит.

Я вчерашнее вспомнил веселье,

вспоминая неловкость и стыд.

 

Боже мой, как вчера я надрался!

Что я нес, что за чушь я порол?

А как дома то я оказался?

И зачем перевёрнут мой стол?

 

Весь палас в омерзительной рвоте.

Нет, пойду умываться скорей...

Ну допустим "на автопилоте"

я дополз до знакомых дверей.

 

А что дальше? Не помню, провалы...

Батарею-то кто оторвал?!

Батарея-то чем мне мешала?

А чем письменный стол помешал?

 

Встал, умылся, и в зеркало ванной

мельком глянул. Кошмар. Это кто?

Истукан там стоит деревянный...

А пальто чьё? Я что, спал в пальто?

 

Закурил и сварил себе кофе...

Как же так - я поэт, музыкант,

в деле выпивки должен быть "профи",

что же вёл себя, как дилетант?

 

Начиналось всё, помню, красиво -

я надел самый лучший костюм,

выступал... Но смешать водку с пивом?!

Где же был в это время мой ум?

 

Коньяком и вином угостили -

хлопнул я и коньяк и вино,

о, безумец! Пусть все кругом пили,

но ведь пили то что-то одно!

 

Всё хотел рассказать по порядку,

но опять застонал от стыда:

Для чего танцевал я вприсядку

с криком "СССР - навсегда!"?

 

Для чего я красотке Илоне

все мычал, вызывая в ней дрожь,

бред какой-то об одеколоне -

что я пил его, что он хорош?!

 

Может быть я Илону обидел?

И кого-то ещё может быть?

Лишь друзей и бутылки я видел,

а друзья мне спешили налить.

 

Да, сначала всё было пристойно,

был концерт. Завести удалось

целый зал. Выступал я достойно.

Но потом понеслось, понеслось...

 

И разгулом мы вызвали зависть

у иных ресторанных гуляк.

На креветку большую уставясь,

я смеялся над ней, как дурак.

 

Что уж в ней меня так рассмешило?

Я не помню. Джин с ромом смешав,

я кричал: "Вставим Клинтону шило!",

с демократками пил брудершафт.

 

Появился компрессорщик Пётр.

Я его никогда не видал.

Рифмовать я стал "Пётр-осётр" -

он за стол осетра нам прислал.

 

Я девчонок поглаживал груди

и на ушко шептал им "пойдём",

а мужья их, солидные люди,

разрешали мне это кивком!

 

Ведь они понимали прекрасно,

что поэт оглушительно пьян,

и хотя его пассы опасны,

неспособен на подлый обман.

 

Пил я, пил, а затем отключался,

а очнувшись, я видел кино:

Пеленягрэ куда-то промчался

с гордым криком: "Айда в казино!"

 

Севастьянов ударил по струнам,

все кричат: "Шарабан, шарабан!"

А Добрынин послушницам юным

наливает "Фетяски" стакан.

 

Лятуринская, Рогов, Семёнов...

Там - Введенская, тут - Степанцов,

вот Елгешин, Сафонов, Лимонов

и фотограф наш Миша Сыров.

 

Все слилось в оглушительном гаме,

я пропел: "Шарабан, шарабан..." -

и земля поплыла под ногами,

и я навзничь упал, как чурбан.

 

А теперь вот сижу, отупелый,

и ругаю себя вновь и вновь.

Правда, что не последнее дело -

очень хочется делать любовь.

 

Да, бывает с похмелья, признаться,

но не только ж с него, господа!

Эх, не следует так напиваться,

никогда! Лишь порой... иногда...

 

_________________________________________________

 

Похмельный синдром-2

 

Весь год - поэзовечерА,

я так когда-нибудь помру.

Опять напился я вчера,

опять мне стыдно поутру.

 

Зарядку сделать не могу

и это мучает меня,

лежу - сплошной туман в мозгу -

при свете беспощадном дня.

 

Жена кричит: "Вот прохиндей!

вернулся ночью, в доску пьян!"

Я возражаю вяло ей:

"Зато же я - не наркоман,

 

я - не убийца и не вор,

не педофил, не некрофил.

Мне тяжко слушать этот вздор,

да, выпил я, а кто не пил?

 

Есенин пил, Добрынин пьет,

Высоцкий квасил за троих,

и даже Ельцин поддаёт -

ничем не лучше остальных.

 

Ты не кричи. Нельзя же так,

когда уже идут войной

американцы на Ирак;

когда в стране твоей родной

 

подделок водочных полно,

и всюду ложь обильная...

Я пью - ведь мне не всё равно,

переживаю сильно я.

 

Пойми, пойми - я твой кумир,

а ты - ты тоже мой кумир.

Пойми, пойми - нам нужен мир!

Единый, нерушимый мир!" -

 

жена ушла, задумавшись.

Пусть, пусть попробует понять

что я наплел про эту жизнь...

А я стал дальше вспоминать:

 

Да, мощно я вчера поддал...

Своим же собственным друзьям

зачем-то закатил скандал -

зачем, уже не помню сам.

 

Друзья простят, друзья поймут.

Я вроде всем им говорил,

что я - звезда, я очень крут,

и в грудь себя при этом бил.

 

Ох, стыдно, стыдно... а почто

под звуки песни "Бибигуль"

я чьё-то поджигал пальто,

и чьей-то шубки каракуль?

 

Зачем с дурацким смехом я

по попке девушек лупил?

я сам не выношу хамья -

а вел себя, ну как дебил.

 

Все это было как во сне,

а вспоминать мучительно.

Как морду не набили мне?

Вот это удивительно.

 

Я при девчонках - о, позор! -

описал всю уборную,

молол про секс какой-то вздор,

чушь архитошнотворную.

 

Держа пивко в одной руке,

в другой держа "Столичную",

я на казахском языке

пел песню неприличную.

 

Потом упал в костюме я

И так с улыбкою лежал...

О, пьяное безумие! -

потом я с криком убежал,

 

Поймал такси, помчался вдаль,

сто баксов кинул, мол, вези!

- теперь мне этих денег жаль...

Очнулся где-то я в грязи,

 

без денег, с мутной головой,

без паспорта домой пришёл

и рухнул спать, как неживой -

о, как же мне нехорошо...

 

Но я - по прежнему поэт.

Эй! Пьянство - всё-таки беда.

Друзья, скажите водке - "нет!"

а солнечному миру - "да!"

 

Константэн Г.

[Dr_Doppelherz]

А. Блок

 

Есть игра: осторожно войти,

Чтоб вниманье людей усыпить;

И глазами добычу найти;

И за ней незаметно следить.

 

Как бы ни был нечуток и груб

Человек, за которым следят, —

Он почувствует пристальный взгляд

Хоть в углах еле дрогнувших губ.

 

А другой — точно сразу поймет:

Вздрогнут плечи, рука у него;

Обернется — и нет ничего;

Между тем — беспокойство растет.

 

Тем и страшен невидимый взгляд,

Что его невозможно поймать;

Чуешь ты, но не можешь понять,

Чьи глаза за тобою следят.

 

Не корысть, не влюбленность, не месть;

Так — игра, как игра у детей:

И в собрании каждом людей

Эти тайные сыщики есть.

 

Ты и сам иногда не поймешь,

Отчего так бывает порой,

Что собою ты к людям придешь,

А уйдешь от людей — не собой.

 

Есть дурной и хороший есть глаз,

Только лучше б ничей не следил:

Слишком много есть в каждом из нас

Неизвестных, играющих сил...

 

О, тоска! Через тысячу лет

Мы не сможем измерить души:

Мы услышим полет всех планет,

Громовые раскаты в тиши...

 

А пока — в неизвестном живем

И не ведаем сил мы своих,

И, как дети, играя с огнем,

Обжигаем себя и других...