Стихи

[jpb]

Почти всем нравятся стихи, и в разные периоды жизни есть те стихи которые ближе или которые больше нравятся. И иногда хочется ими поделиться с друзьями...

Предлагаю тут выкладывать те, которые "трогают" сердце.... можно и делиться и своими "пробами пера"....

Начну вот с этого, оно в последнее время не выходит из головы...

 

ПЕЧАЛЬ

 

Дождей, невеселую быль,

Я знал, но как только забыл,

Ветра постучали в мой дом.

 

Вставай, мы пришли за тобой,

Оставь этим стенам покой,

Гроза бьет по крыше крылом.

 

В чисто поле, да в синий туман

Ветер занес.

Так и водит краями земли

До звезд.

Так и кружит пылью дорог

Дальнюю даль,

Да пророчит мне в небе звезду

Печаль.

 

Как тут проходить виражи,

Направь, подскажи, укажи,

Кто здесь слышит песню мою.

 

Чей Храм, чей предел, чей приход,

Ни кто, ни когда не поймет

Кому, и зачем я пою.

 

Москва. Покрова. 10.04.1997

[alison]

Ну что ж!Будет нам лишний повод виртуально помянуть почившую в бозе тему.Ой!Вы же из Москвы...Тогда по Скайпу!Ловите:

 

 

Небеса нынче бьют без промаха.

Много, знать, мест вакантных в раю.

Белым-белым плащом черемухи

Май застелет постель твою…

 

Дождь, как терпкий настой пустырника

Станет в тело покой вливать.

Загундосят слушки настырные:

Сам нарвался, чего скрывать…

Отливает металликом даль.

Ожиданье — как манна.

Глубока эта пропасть? Едва ль.

Да зато постоянна.

 

Летаргический сон этих лет —

Дань спасенью, наверно.

Далеко ли до дна? Уже нет.

Ты ведь падаешь первым…

М.Булат

[РыжаяДворняга]

вот зря это здесь... я ведь разойдусь - бухтелка переполнится стихами

 

ну, начнем с классики:

 

Мы говорим о розах и стихах,

Мы о любви и доблести хлопочем,

Но мы спешим, мы вечно в попыхах, -

Все на бегу, в дороге, между прочим.

 

Мы целый день проводим на виду.

Вся наша жизнь на холостом ходу,

На вернисаже, бале, и за чаем.

 

И жизнь идет. И мы не замечаем.

 

Анатолий Штейгер

1928 г.

[alison]

Как жаль, что тем, что стало для меня

твое существование, не стало

мое существование для тебя.

...В который раз на старом пустыре

я запускаю в проволочный космос

свой медный грош, увенчанный гербом,

в отчаянной попытке возвеличить

момент соединения... Увы,

тому, кто не умеет заменить

собой весь мир, обычно остается

крутить щербатый телефонный диск,

как стол на спиритическом сеансе,

покуда призрак не ответит эхом

последним воплям зуммера в ночи..

И.Бродский

 

 

город развел в удивлении руки,

точки на черточках разных ладоней.

я сочиняю стихи о разлуке,

ты засыпаешь намного спокойней.

в старой коробочке из-под улыбок

я сохраню пузырек валидола.

все мы похожи на комнатных рыбок,

вечером - лампа и окна до пола.

льются тугие прозрачные шторы -

мимо всего,что казалось мне нашим.

красная строчка внизу монитора.

кажется,по-настоящему страшно.

ты же в ответ пожимаешь плечами,

зная,что сколько б дороги не вились,

мы потеряемся даже случайней

чем друг у друга тогда появились

Незнаюкто

 

 

Я живу на окраине Вечности

В шалаше из ветвей одиночества,

У потока Людской Человечности,

Под горою Изящного Творчества.

 

Ты бытуешь в границах Мгновения,

В крепком доме из плит ожидания,

У реки своего Самомнения,

Возле скал Неземного Страдания.

 

Мы поселимся в Храме Гармонии,

Там, где Прошлое с будущим сходится.

Это будет началом агонии,

Но, увы, выбирать не приходится.

 

Тоженезнаюкто

 

Приятного аппетита!

[Kinchev]

"Прекрасной неземною красотой,

Слепя глаза и подчиняя слепо,

Походкой гордою идет по людям та,

Что ждет крови их.

В невежестве нелепа, как в страсти горяча,

Так в благости как мед.

Руками липкими себя же обнимая,

Она ей предназначенную жертву ждет,

Чтоб восхищения зажечь в душе

Всепожирающее пламя.

И пепел сдуть с себя очередного наглеца,

Посмевшего взглянуть в сей лик небесный.

И нежность рук, и голос столь прелестный у нее,

Что незаметна издали коса.

Она, как бритва острая с небес занесена,

Отсчитывая каждому безжалостные сроки.

Но все предпочитают смотреть в ее глаза

И видеть сны, сны Мритью Локи."

 

(С) И."Черт"

 

и повеселее..

 

"Липой пахнет, тянет ветер

Ноздрями в себя.

Ночь спустилась на деревню,

Спит моя родня.

 

Я не сплю, проснулся что-то,

Воздухом дышу.

На уснувшую деревню

ГлАзами гляжу.

 

Вижу пруд, за ним калитку,

Яблони в цвету.

Вижу спящую улитку,

Рожки по ветрУ.

 

Я набрал, что было мочи,

Плюнул — не попал,

Поперхнулся только очень,

Больно заикал.

 

Вот и думай, что такое?

Что за кутерьма?

Мне не спится,

Тянет ветер ноздрями в себя."

(с) КК

[jpb]

Дворняга, с удовольствием буду читать

Алисон, спасибо было ОЧЕНЬ ВКУСНО

И вообще, приятно видеть что веточка живет Будем надеяться что и еще народ поддтянется

На десерт так сказать:

 

Вагонные споры - последнее дело, когда уже нечего пить.

Но поезд идет, в окошке стемнело, и тянет поговорить.

И двое сошлись не на страх, а на совесть - колеса прогнали сон.

Один говорил - наша жизнь - это поезд. Другой говорил - перон.

 

Один утверждал - на пути нашем чисто,

Другой говорил - не до жиру.

Один говорил, мол, мы машинисты, второй говорил - пассажиры.

 

Один говорил нам свобода - награда, мы поезд куда надо ведем

Второй говорил: задаваться не надо,

Как сели в него, так и сойдем

 

А первый кричал - нам открыта дорога на много, на много лет.

Второй отвечал, не так уж и много - все дело в цене на билет.

 

А первый кричал - куда хотим,

Туда едем, и можем если надо свернуть,

Второй отвечал, что поезд проедет лишь там, где проложен путь.

 

И оба сошли где-то под Таганрогом, среди бескрайних полей.

И каждый пошел своей дорогой, а поезд пошел своей.

[Чешир]

И вообще, приятно видеть что веточка живет Будем надеяться что и еще народ поддтянется 16.gif

живет, живет! вот и я вложу свою лепту, потому как безумно люблю творения В.В.Маяковского! здесь приведен отрывочек из поэмы "Облако в штанах":

 

... Вы думаете, это бредит малярия?

 

Это было,

было в Одессе.

 

«Приду в четыре»,— сказала Мария.

Восемь.

Девять.

Десять.

 

Вот и вечер

в ночную жуть

ушел от окон,

хмурый,

декабрый.

 

В дряхлую спину хохочут и ржут

канделябры.

 

Меня сейчас узнать не могли бы:

жилистая громадина

стонет,

корчится.

Что может хотеться этакой глыбе?

А глыбе многое хочется!

 

Ведь для себя не важно

и то, что бронзовый,

и то, что сердце — холодной железкою.

Ночью хочется звон свой

спрятать в мягкое,

в женское.

 

И вот,

громадный,

горблюсь в окне,

плавлю лбом стекло окошечное.

Будет любовь или нет?

Какая —

большая или крошечная?

Откуда большая у тела такого:

должно быть, маленький,

смирный любёночек.

Она шарахается автомобильных гудков.

Любит звоночки коночек.

 

Еще и еще,

уткнувшись дождю

лицом в его лицо рябое,

жду,

обрызганный громом городского прибоя.

 

Полночь, с ножом мечась,

догнала,

зарезала,—

вон его!

 

Упал двенадцатый час,

как с плахи голова казненного.

 

В стеклах дождинки серые

свылись,

гримасу громадили,

как будто воют химеры

Собора Парижской Богоматери.

 

Проклятая!

Что же, и этого не хватит?

Скоро криком издерется рот.

Слышу:

тихо,

как больной с кровати,

спрыгнул нерв.

И вот,—

сначала прошелся

едва-едва,

потом забегал,

взволнованный,

четкий.

Теперь и он и новые два

мечутся отчаянной чечеткой.

 

Рухнула штукатурка в нижнем этаже.

 

Нервы —

большие,

маленькие,

многие!—

скачут бешеные,

и уже

у нервов подкашиваются ноги!

 

А ночь по комнате тинится и тинится,—

из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.

 

Двери вдруг заляскали,

будто у гостиницы

не попадает зуб на зуб.

 

Вошла ты,

резкая, как «нате!»,

муча перчатки замш,

сказала:

«Знаете —

я выхожу замуж».

 

Что ж, выходите.

Ничего.

Покреплюсь.

Видите — спокоен как!

Как пульс

покойника.

Помните?

Вы говорили:

«Джек Лондон,

деньги,

любовь,

страсть»,—

а я одно видел:

вы — Джоконда,

которую надо украсть!

И украли...

 

мой любимый отрывочек

 

 

ох, простите, но очень хочется еще кое-что повесить! просто наболело, уж очень в тему стихотворение

 

Владимир Маяковский

 

ПРОЗАСЕДАВШИЕСЯ

 

Чуть ночь превратится в рассвет,

вижу каждый день я:

кто в глав,

кто в ком,

кто в полит,

кто в просвет,

расходится народ в учрежденья.

Обдают дождем дела бумажные,

чуть войдешь в здание:

отобрав с полсотни -

самые важные!-

служащие расходятся на заседания.

 

Заявишься:

"Не могут ли аудиенцию дать?

Хожу со времени она".-

"Товарищ Иван Ваныч ушли заседать -

объединение Тео и Гукона".

 

Исколесишь сто лестниц.

Свет не мил.

Опять:

"Через час велели прийти вам.

Заседают:

покупка склянки чернил

Губкооперативом".

 

Через час:

ни секретаря,

ни секретарши нет -

голо!

Все до 22-х лет

на заседании комсомола.

 

Снова взбираюсь, глядя на ночь,

на верхний этаж семиэтажного дома.

"Пришел товарищ Иван Ваныч?" -

"На заседании

А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома".

 

Взъяренный,

на заседание

врываюсь лавиной,

дикие проклятья дорогой изрыгая.

И вижу:

сидят людей половины.

О дьявольщина!

Где же половина другая?

"Зарезали!

Убили!"

Мечусь, оря.

От страшной картины свихнулся разум.

И слышу

спокойнейший голосок секретаря:

"Оне на двух заседаниях сразу.

 

В день

заседаний на двадцать

надо поспеть нам.

Поневоле приходится раздвояться.

До пояса здесь,

а остальное

там".

 

С волнением не уснешь.

Утро раннее.

Мечтой встречаю рассвет ранний:

"О, хотя бы

еще

одно заседание

относительно искоренения всех заседаний!" *135

[Lastochka13]

Борис Пастернак •

Белая ночь

 

Мне далекое время мерещится,

Дом на Стороне Петербургской.

Дочь степной небогатой помещицы,

Ты — на курсах, ты родом из Курска.

 

Ты — мила, у тебя есть поклонники.

Этой белой ночью мы оба,

Примостимся на твоем подоконнике,

Смотрим вниз с твоего небоскреба.

 

Фонари, точно бабочки газовые,

Утро тронуло первою дрожью.

То, что тихо тебе я рассказываю,

Так на спящие дали похоже.

 

Мы охвачены тою же самою

Оробелою верностью тайне,

Как раскинувшийся панорамою

Петербург за Невою бескрайней.

 

Там, вдали, под дремучим урочищам,

Этой ночью весеннею белой,

Соловьи славословьем грохочущим

Оглашают лесные пределы.

 

Ошалелое щелканье катится,

Голос маленькой птички летящей

Пробуждает восторг и сумятицу

В глубине очарованной чащи.

 

В те места босоногою странницей

Пробирается ночь вдоль забора,

И за ней с подоконника тянется

След подслушанного разговора.

 

В отголосках беседы услышанной

По садам, огороженным тесом,

Ветви яблоневые и вишневые

Одеваются цветом белесым.

 

И деревья, как призраки, белые

Высыпают толпой на дорогу,

Точно знаки прощальные делая

Белой ночи, видавшей так много.

[РыжаяДворняга]

продолжим современниками:

 

Мы станем птицами - я верую!

Любовь крылата и нетленна.

Наверное, ты станешь белою,

и черной стану я, наверно.

Вдвоем мы закружим над крышами,

не присоединясь к стаям.

Средь черных птиц - ты будешь лишнею.

Чужим я белой стае стану.

Рванемся в гулкое пространство мы,

пронизав небеса предместья.

И вечным будет наше странствие –

крыло к крылу, повсюду вместе.

 

Владимир Таблер, 1984

 

 

The christmas contract

 

В моих палестинах, где падают хлопья с луны,

Как в старый подсвечник, со свечки, бежит парафин,

Хрустальные птицы – ожившие гамаюны

Взлетают ветрами с витрин, расколовшихся льдин.

Морозные дни в переплете туманных ночей,

Листаются бережно, хрупко в ладонях шурша.

Простуженный ангел зимы, рождества книгочей

Читает Писание, спящим в домах малышам

И сказки лесов, и колядку поет под пургу,

Метущую звездное просо вдоль берега лет.

Премудрые совы, ночных облаков, стерегут

Спокойствие босса, пока не наступит рассвет.

А утром, ударит, по бубнам окрестных церквей,

Морозный привратник, спустившийся с розовых гор.

Я с ангелом выпью горячий душистый глинтвейн

И с детством, на будущий год, подпишу договор.

 

Андрей Сизых, январь 2007г.

[Fram]

Нарисуй меня у моря,

Будто я лежу на скалах,

Будто я из тех историй

Про сирен и про русалок,

До безумия беспечных...

 

Нарисуй меня на сцене

Знаменитой балериной,

На балу принцессой в Вене

В замке сказочном старинном,

Где шампанское и скрипки...

 

Нарисуй меня в Париже

С Триумфальной рядом аркой

Или на Московской крыше:

Я сижу, смотрю на парки,

На высотки и на Кремль...

 

Нарисуй меня, где хочешь,

Хоть на хуторе старушкой,

Что тихонько вяжет ночью,

Простоквашу пьёт из кружки,

Только ты меня счастливой

Нарисуй...

[laire]

Здесь такая тишина, что хана,

Что в замке переломались ключи,

А к виску прильнула вена-вина,

Доверительно, тихонько стучит:

 

- Я неслышно разорвусь, ты не трусь ?

Не успеешь опустить головы.

Станешь блеском аметистовых друз,

Станешь шелестом рассветной листвы.

 

Листьев шелест? Только тьма и зима.

Самоцветов бы ? вокруг только снег.

Я в сознаньи. Так не сходят с ума.

Вытекает молча жизнь из-под век.

Т Луговская

[Viktoriya]

Ночь Богиня всех Цариц и Королев.

 

Ночь, Богиня всех Цариц и Королев,

Ты даришь счастье насложденья

Минуты райского блаженства

И сумрак страсти роковой,

 

Затмив минуты дней безмолвных,

Ты укрываешь нам пороки,

Любви безудержный порыв

Среди таких же призраков ночных,

 

Которым подобаем мы

В покрове ночи тишины,

Такой бессовестной молвы

И жажды чаши роковой,

Что нас связала так тайком.

 

28.01.2007г. ВВВ

 

А кто захочет большего, милости прошу на http://www.stihi.ru/author.html?velikanskaya

[alison]

Ух!Чё деется-то!Красотишша-то какая!Я прям в смятении.Продолжим?!

Любителям Маяковского:

 

=========

В.Маяковский

 

Лилечка

 

Дым табачный воздух выел.

Комната -

глава в крученыховском аде.

Вспомни -

за этим окном

впервые

руки твои, исступленный, гладил.

Сегодня сидишь вот,

сердце в железе.

День еще -

выгонишь,

можешь быть, изругав.

В мутной передней долго не влезет

сломанная дрожью рука в рукав.

Выбегу,

тело в улицу брошу я.

Дикий,

обезумлюсь,

отчаяньем иссечась.

Не надо этого,

дорогая,

хорошая,

дай простимся сейчас.

Все равно

любовь моя -

тяжкая гиря ведь -

висит на тебе,

куда ни бежала б.

Дай в последнем крике выреветь

горечь обиженных жалоб.

Если быка трудом уморят -

он уйдет,

разляжется в холодных водах.

Кроме любви твоей,

мне

нету моря,

а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Захочет покоя уставший слон -

царственный ляжет в опожаренном песке.

Кроме любви твоей,

мне

нету солнца,

а я и не знаю, где ты и с кем.

Если б так поэта измучила,

он

любимую на деньги б и славу выменял,

а мне

ни один не радостен звон,

кроме звона твоего любимого имени.

И в пролет не брошусь,

и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною,

кроме твоего взгляда,

не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь,

что тебя короновал,

что душу цветущую любовью выжег,

и суетных дней взметенный карнавал

растреплет страницы моих книжек...

Слов моих сухие листья ли

заставят остановиться,

жадно дыша?

 

Дай хоть

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг.

 

 

Подборочка Ули Каприз:

босыми ступнями касаться потолка

угадывать по теням заходящих

изображать руками мотылька

всем говорить, что это настоящий

хватать губами яркие лучи

растопленные в земляничном соке

подбрасывать футбольные мячи

искать по карте в мир иной дороги

 

и делать вид, что это - хорошо

 

следить глазами за движеньем рук

соединять предчувствия в картины

выстраивать воспоминанья в круг

едва коснувшись, проноситься мимо

а ночью уходить в чужие сны

и сниться там до самого рассвета

и знать, что ожидание весны

так не похоже на реальность лета

 

и делать вид, что это - хорошо

 

раздаривать без счету имена

запоминать случайные объятья

пронзительные всполохи огня

и силуэты в подвенечных платьях

уже устав, невнятно бормотать

о нежности - потерянной и глупой

забрасывать подушками кровать

покусывать обветренные губы

 

и делать вид, что это - хорошо

 

===========

ты близко, внутри

надо просто зажмуриться

и станет так рядом

все то, что не скоро

подковой казанский,

исакия луковица

и весь грязно-серый

твой северный город метро паутинка

случайные станции

широкие лапы

заснувшего сфинкса

и реки - как руки

сплетенные в танце

и питерцев

полупрозрачные лица

 

в квартире пустой

на васильевском острове

так мало меня

и так много покоя

вот это запомню:

в квадратиках простыни

и низкое небо, блять,

над головою

 

пешком до московского

прямо по невскому

глотая нелегкий

обветренный воздух

и все ######аца

и поплакаться некому

и вряд ли все это

настолько серьезно

 

=======

в сотый раз не открыв

никакую америку

ощущая всем телом

случайные шорохи

приведи меня за руку

к теплому берегу

напиши мое имя

на пляшущем облаке

 

ожидание взрыва

в ответ на касание

пустота тишины

и предчувствие вечности -

варианты безумия

от осознания

беспокойства души

и ее бесконечности

 

=========

вот так расставаться - смешно

мне похуй твои малолетки

я в норме - не надо таблетки

я буду курить и вино

 

вот так расставаться - ######ц

заткнись - я уже наобщалась

внутри поломалось, порвалось

и хватит, и это конец

 

вот так расставаться - дурняк

бежать по ночному ростову

вскочить на подножку вагона

и вдаль показать тебе фак

 

вот так расставаться - судьба

а дальше - магнитики станций

и увеличенье дистанций

и мат на дорожных столбах

 

====

я рада, что ты есть

скажи спасибо

пожми плечами, предложи мне выпить

я выберу коньяк и замолчу

и сяду у огня, скрестив колени

покажется, что было так всегда

покажется, что знаю наизусть

сумятицу цветов на потолке

порядок книг на деревянных полках

твое лицо, направленное в тьму

движение руки - за сигаретой

я это где-то видела уже...

 

===============

 

люди придумали тысячи вариантов тестов

любит не любит и прочая совместимость

глупости это

я и так никуда не денусь

хочешь - списывай на мою виктимность и неэффективность

я наделала столько глупостей

что не перескажешь

я прохлопала столько возможностей

что не упомнишь

я боролась с собой и, знаешь, боролась даже

с той, которая воздух

за какой ее бок ни тронешь

мне не очень легко

и не очень все это нужно

тем не менее как-то прибавилось шансов выжить

и теперь - несмотря на то, что стало так скушно -

никуда ни денусь, как и было сказано выше

 

 

И ещё немного Бродского:

 

"Когда теряет равновесие

твое сознание усталое,

когда ступеньки этой лестницы

уходят из под ног,

как палуба,

когда плюет на человечество

твое ночное одиночество, --

 

ты можешь

размышлять о вечности

и сомневаться в непорочности

идей, гипотез, восприятия

произведения искусства,

и -- кстати -- самого зачатия

Мадонной сына Иисуса.

 

Но лучше поклоняться данности

с глубокими ее могилами,

которые потом,

за давностью,

покажутся такими милыми.

Да.

Лучше поклоняться данности

с короткими ее дорогами,

которые потом

до странности

покажутся тебе

широкими,

покажутся большими,

пыльными,

усеянными компромиссами,

покажутся большими крыльями,

покажутся большими птицами.

 

Да. Лучше поклонятся данности

с убогими ее мерилами,

которые потом до крайности,

послужат для тебя перилами

(хотя и не особо чистыми),

удерживающими в равновесии

твои хромающие истины

на этой выщербленной лестнице."

 

==========

 

 

ПИСЬМА РИМСКОМУ ДРУГУ (ИЗ МАРЦИАЛА) И.БРОДСКИЙ

[аудио, 2Mb]

 

Нынче ветрено и волны с перехлестом.

Скоро осень, все изменится в округе.

Смена красок этих трогательней, Постум,

чем наряда перемена у подруги.

 

Дева тешит до известного предела –

дальше локтя не пойдешь или колена.

Сколь же радостней прекрасное вне тела:

ни объятья невозможны, ни измена!

 

 

Посылаю тебе, Постум, эти книги.

Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?

Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?

Все интриги, вероятно, да обжорство.

 

Я сижу в своем саду, горит светильник.

Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.

Вместо слабых мира этого и сильных –

лишь согласное гуденье насекомых.

 

 

Здесь лежит купец из Азии. Толковым

был купцом он – деловит, но незаметен.

Умер быстро – лихорадка. По торговым

он делам сюда приплыл, а не за этим.

 

Рядом с ним – легионер, под грубым кварцем.

Он в сражениях империю прославил.

Сколько раз могли убить! А умер старцем.

Даже здесь не существует, Постум, правил.

 

 

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,

но с куриными мозгами хватишь горя.

Если выпало в Империи родиться,

лучше жить в глухой провинции у моря.

 

И от Цезаря далёко, и от вьюги.

Лебезить не нужно, трусить, торопиться.

Говоришь, что все наместники – ворюги?

Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

 

 

Этот ливень переждать с тобой, гетера,

я согласен, но давай-ка без торговли:

брать сестерций с покрывающего тела –

все равно что драхму требовать от кровли.

 

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?

Чтобы лужу оставлял я – не бывало.

Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,

он и будет протекать на покрывало.

 

 

Вот и прожили мы больше половины.

Как сказал мне старый раб перед таверной:

 

«Мы, оглядываясь, видим лишь руины».

Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

 

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.

Разыщу большой кувшин, воды налью им...

Как там в Ливии, мой Постум, – или где там?

Неужели до сих пор еще воюем?

 

 

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?

Худощавая, но с полными ногами.

Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.

Жрица, Постум, и общается с богами.

 

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.

Или сливами. Расскажешь мне известья.

Постелю тебе в саду под чистым небом

и скажу, как называются созвездья.

 

 

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,

долг свой давний вычитанию заплатит.

Забери из-под подушки сбереженья,

там немного, но на похороны хватит.

 

Поезжай на вороной своей кобыле

в дом гетер под городскую нашу стену.

Дай им цену, за которую любили,

чтоб за ту же и оплакивали цену.

 

 

Зелень лавра, доходящая до дрожи.

Дверь распахнутая, пыльное оконце,

стул покинутый, оставленное ложе.

Ткань, впитавшая полуденное солнце.

 

Понт шумит за черной изгородью пиний.

Чье-то судно с ветром борется у мыса.

На рассохшейся скамейке – Старший Плиний.

Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.

 

 

Прощай.

Позабудь

и не обессудь.

А письма сожги...

как мост.

Да будет мужественен

твой путь,

да будет он прям

и прост. Да будет во мгле

для тебя гореть

звездная мишура,

да будет надежда

ладони греть

у твоего костра.

Да будут метели,

снега, дожди

и бешеный рев огня,

Да будет удач у тебя впереди

больше, чем у меня.

Да будет могуч и прекрасен

бой,

гремящий в твоей груди.

Я счастлив за тех,

которым с тобой,

может быть,

по пути

[jpb]

Ранний завтрак

Маргарита Пушкина

 

КРЫЛЬЯ

Падшие ангелы рядом,

С лицами старых солдат,

Ждут одного лишь приказа-

Вернуться, вернуться назад.

Чтобы собрать все знамена,

Стрелы, обломки мечей,

Вновь пережить вместе Битву

Ста дней и ночей.

Верни им небо,

Тоску по дому утоли,

Посеребри путь

Звездной пылью

Верни им небо,

Хозяин Света и любви.

И в знак прощенья,

Дай вновь крылья, Дай вновь крылья,

Падшие ангелы рядом,

Трудно смотреть им в глаза.

Храбрость отчаянья каждый

Увидит, увидит в них сам.

Знали - победы не будет,

Знали - победы не ждать.

Но, проиграв, возвращались,

Опять умирать.

Тени бескрылые рядом с тобой

Бродят,

Им одиночество сердце тоской

Сводит

На этой Земле

Многие тысячи лет.

 

Игорь Jeff Поляков

 

ЗОВ ЗВЕРЯ

Шепот во тьме

Раненый зверь

"Не уходи с порога!

Знаки волхвов прочат беду,

Не уходи!..."

Тень промелькнёт

Смертных грехов

Вновь посулит прощенье

Шаг в пустоту

Слепит твой взор

Огнём зари знаменье!

 

Сотня солнц в глазах и гордо реет стяг!

Но почему ликует враг?

 

Гаснет веча

Снова набат пир воронью пророчит

 

Слеп и жесток

Судьбы вершишь

Путь омывая кровью.

Отныне твой знак -

Знак смерти и зла!

Что сеешь сам

Снова во тьме

Стон, шепот, плач

Лики друзей ушедших

В зареве войн канул их след

И нет покоя душам

 

В танце смерти гордо реет стяг

Но кто здесь друг, а кто здесь враг?

 

В чреве огня стонет земля

Лик твой клеймён безумьем

Чёрная тень

Ждёт у трона тебя

"Правь средь теней!

Пути назад не будет"

 

Мир у ног, но суд кровавый

Смерть вершила в нём.

Обернулась чёрной тенью,

Обняла крылом

И свет померк,

Он серым стал, как пепел

 

Здесь места нет

Верным друзьям!

Нет ни любви, ни песен+

Кто ты теперь?

Чем дом твой стал?

Умерший храм,

Лишь тень покоя ищет в нём

[alison]

Спасибо!Первое откушала,на втором эзофагоспазм случился ...Не всё поняла...

Ланч:

 

 

Как много в этом мире ирреального

шатаясь ищем твердь и праоснову

 

зимою пиво подле кафедрального

и серый день мурлычет босса-нову

 

снегa слезами оттепели склёваны

став кашей от автобусов несметных

 

и в наших кружках глины размалёванной

колышется янтарь - нектар для смертных

 

нам не тепла хотелось - хоть аналога

как вымерзшей лиане виноградной

 

вороны кардиналы мини-ангелы

толкутся на фронтоне Черной Радой

 

И тает снег в котором столько исстари

песок и соль и тяготы и косность

 

драконами мы дышим в кружки льдистые

взирая на размахов чёрный космос)

 

==========

 

 

СОЛО НА СТОЛЕ

(МЕТЕЛЬНАЯ ПРОПОВЕДЬ)

 

Стараясь откреститься от себя,

Стремлюсь всем сестрам выдать по серьгам.

Шаль теребя, с тобой, как без тебя

Участвую в дележке пирога.

 

Сюжетен мой очередной роман.

Там курят, пьют, все валится из рук.

И комнаты похожи на карман

Дешевых и дырявых старых брюк.

 

И как в карманах, в комнатах ищу

Поношенные, прежние слова,

И их так неуверенно молчу,

Картавя, и едва деля на два.

 

Ты отстучала соло на столе,

Я разложу его на голоса.

А нам до одиночества сто лет,

Но мы растянем их на полчаса.

 

На краешке земли окончить день.

И все, как есть, переиграть в шесть рук.

Ждать наведенья тени на плетень.

И руки заложить в карманы брюк.

 

Я буду проповедовать метель!

В ночь белых мух легко сойти с ума!

Ворваться в переполненный мотель,

Где практикует дзен сама зима.

 

Где все играют соло на столах

Я разложу его на голоса.

И где ты станешь путаться в словах,

Когда я удалюсь на полчаса.

 

Ты отстучала соло на столе.

Я разложу его на голоса.

А нам до одиночества сто лет,

Но мы растянем их на полчаса.

 

 

М.Булат

зима, 2001

[РыжаяДворняга]

Почему я пытаюсь прожить за Других, их никчемную жизнь?

Почему пеленой черной зависть мне стелет глаза?

Отчего я пытаюсь бежать, словно рыжая рысь,

Но отстав от других, я опять в двух надеждах назад?

 

Почему меня током бьет с каждым глотком тишины?

Почему чуть касаясь искусства, я падаю вниз?

Отчего мне с вершины моей лишь немного видны

Все попытки мои в дар принять все, что шлет Дионис?

 

Почему мои нервы как струны фальшивят игрой?

Почему я не знаю: Чего в этой жизни хочу?

Для чего выбрал имя для сына – Последний Герой?

Каждый раз, приходя к кредитору: За что я плачу?

 

Почему больно видеть, как в счастье другие живут?

Почему необычным пытаюсь я сделать свой внутренний мир?

Для чего дифирамбы мне юные девы поют?

Неужели отец при крещеньи нарек меня, словом Кумир?

 

Почему белокрылые ангелы в небе бесцельно снуют?

Почему каждый раз, проходя мимо церкви, я плачу навзрыд?

Отчего вслед надеждам как прежде прицельно плюют

Не враги, а друзья лицемерьем купившие стыд?

 

Почему заставляют меня комбинировать зло и добро?

Почему переменный успех пробуждает актера во мне?

Отчего на столе разложила гадалка мне карты Таро,

Ведь глаза у судьбы как мои в черной той пелене?..

 

Дмитрий Строгонов

[Slavjnka]

Ну вот... Перед носом захлопнули дверь.

Нелепо скулить и рычать бесполезно...

Воспитанный пёс не считает потерь,

Он просто уходит походкой нетрезвой.

Обидеть легко. А собаку — вдвойне.

Убийственность фраз не летит мимо цели.

Собачников много, и шкура при мне,

Снимаю ошейник — быть может, пристрелят?

Бессмысленно жить, если в дом не войдешь

Ты предан и продан за стыд и измену.

По мертвому другу — поломанный грош,

Куда уж краснее заламывать цену...

Я мог бы снести этот глупый замок

Скандально небрежным движением лапы.

Я мог бы сказать ей... О, если б я мог!

Но там, за стеною, не всхлипы, а всхрапы

Иду по ступенькам заплеванным вниз

Все было, как должно, все было недаром.

Хозяйки моей романтичный каприз

Выходит навстречу мятущимся фарам

 

***

 

 

Хотите, я побуду Вашим псом,

Лохматым, романтичным сенбернаром?

Хотите, я пребуду Вашим сном,

Лирическим или сплошным кошмаром?

А может быть, мне сковырнуть звезду?

Оправить в серебро и в алых лентах,

Приплюсовав шалфей и резеду,

Вам поднести коленопреклоненно...

Настало время выдачи слонов

И превращений черепашек в принцев!

В любой любви - гармония без слов,

Обычно не обязанность, а принцип,

Принципиально - буду Вашим я.

Не слишком важно - где, когда, насколько?

Закружит нас волшебная струя

В прыгучем танце под названьем - полька,

Хотите, мы исправим весь сюжет?

И повесть станет праздничным романом,

Где Ваш полуодетый силуэт

Интимно тает в мареве туманном.

Душа скользит с нелепой крутизны,

Я ухожу, глуша огонь желанья,

И на ладони Вашей холм Луны

Изысканно целую на прощанье.

 

А. Белянин.

[alison]

Хотите, для Вас разломаю дом,

если он будет ничей?

Или, хотите, сверстаю том

Ваших пустых речей?

 

Может, Вам нравится суета?

Давайте откроем чат.

Хотите, для Вас разбужу кота?

Коты иногда кричат.

 

Может, хотите вина и т.д.,

или желаете спать?

Может, поставить для Вас «ДДТ»

и на столе сплясать?

 

Может, хотите отведать рагу,

налима или линя?

Вы извините, я дать не могу

больше, чем есть у меня.

 

 

и другие стихи Екатерины Файн:

 

 

Давай смотреть на облака

и думать не о том,

что мы живем с тобой, пока

глотаем воздух ртом.

Давай забудем обо всем,

и даже имена.

Давай собою принесем

другие времена.

Давай в ладонях сохраним

тепло коротких встреч.

Ведь жизнь дается раз один,

так что ее беречь?

==========

Вы любите в зеркале имя свое,

картины Магритта и гласные буквы.

Кричать в телефонную трубку «аллё»

и пить газированный морс из клюквы.

 

Вы верите звездам, а звезды – Вам.

Стоя на месте, всегда спешите

большое значенье придать словам,

или тому, что Вы решите.

 

Вам нравится все, что зовется «фасад».

Прозрачное платье сегодня надела

женщина стройная с окнами в сад,

которая Вас никогда не хотела.

 

===========

Я устала от этой игры:

продвигаться вперед по кругу.

Если старые сказки стары,

то не будем читать их друг другу.

Глядя в битое зеркало луж,

я себя разглядеть в нем пыталась.

То, что будет весна – это чушь.

Будет снега весеннего талость.

Будут свечи гореть до утра,

звезды в лунной воде отражаться.

С занавескою злые ветра

в вальсе осени будут сражаться.

И посыпятся листьями дни –

одинокая замкнутость круга.

Ничего за ним и внутри.

Только лишь пустота друг друга.

 

==============

А я, забираясь с ногами в кресло,

сначала снимаю кольцо

потом юбку.

И вот что действительно

мне интересно:

каким бывает твое лицо,

когда ты кладешь телефонную трубку?

========

Шей мне улыбку на вырост

белыми нитками слов.

Лей по стаканам сырость,

люди обоих полов

слушать тебя готовы.

И вот уже много лет

крики восторженных – кто Вы? –

венчаются скромно: «Поэт».

===========

Старый учитель физики,

мрачный, как сто Арто,

рвал записную на листики,

рвал и бросал в окно.

«Знайте же: все меняется,

мы тоже были детьми…

Скажите мне, чем измеряется

расстояние между людьми?»

Нет никакого повода

придумывать или врать.

«Длиной телефонного провода».

И физик поставил «пять».

===========

Я считаю минуты, считаю дни,

я считаю, что время нас рассудит.

Я знаю, что будет, когда мы одни,

а еще я знаю, чего не будет.

Я бросаю монеты, бросаю взгляд,

я бросаю все, чтоб начать сначала.

И если нельзя вернуться назад,

то хотя бы махнуть платком с причала.

 

===========

Имярек

 

Он был хорошим, но не был отмечен

славой, деньгами и девами юными.

Пил алкоголь – отравлял себе печень,

пел. Посыпал мою голову рунами.

Он одевался в одежды неброские,

вечно спешил и имел ребенка.

Слушал по радио Вайля и Бродского.

Очень хотел завести котенка.

Был он постарше. Но не на много.

Жил не богато, но и не в бедности.

Часто казалось – не верил в Бога

то ли по глупости, то ли из вредности.

Сбитые сливки любил и подарки,

женщин всегда приглашал к обеду.

Письма писал без единой помарки,

знал астрологию и Кастанеду.

Он не был жадным, скорей – бережливым,

в жизни не выбросил лишней тряпки.

Мог показаться слегка ленивым,

но не домашним, как бра и тапки.

Был обаятельным, непритязательным,

свойство имел исчезать надолго.

Так вот однажды ушел к приятелю

и затерялся, как в стоге иголка.

============

Сознанье того, что не встретимся

трезвит, как водка.

Нужные люди вертятся

в круге твоем. Вот как.

 

А я появлюсь случайно –

исчезну быстро.

Роман наш кофейно-чайный

за гранью смысла.

 

Ну что ж, пожую, да выплюну.

Цена – целковый.

Прочту до конца, как Библию

словарь толковый.

 

Не надо смотреть так вежливо,

я – негодяйка.

Хорошая. И по-прежнему

себе хозяйка.

===========

 

 

Мысль проста, как, прости, штукатурка:

быть в постели с тобой – это роскошь.

О руках вспоминает куртка,

а владелец ее о розгах.

 

Два бумажных крыла повесы –

неизвестная птичья порода.

И упрямство ее не лезет

ни в какие твои ворота.

 

Даже если их маслом намажешь –

изнутри все равно болотно…

Я уйду, и ты мне помашешь

и напишешь свои полотна.

 

Итальянский квартал на марше.

Все участники в отупеньи.

Мне мечтать о тебе и дальше,

что мыть лестницу с нижней ступени.

============

Сказать «Не люблю Новый год» –

это будет неправда.

Иногда даже взрослым дарят подарки

за их проделки.

Салат «Оливье» забавляет,

как чтение Плавта,

но еще веселее под утро на кухне

помыть тарелки.

Я помню, когда-то нам очень хотелось

елку и праздник,

поселиться в провинции где-нибудь

возле залива.

Так и случилось. Но берег большой,

и мы оказались на разных

его сторонах, практикуя свою независимость

столь учтиво.

Прости, я не жду тебя в гости,

ибо мне это чуждо.

Я лучше возьму почитать

«Большую элегию Джону Донну».

Мне кажется, кто-то из нас сошел с ума,

хотя бы уже потому что

твой голос по радио слышится чаще,

чем по телефону.

Да и я хороша, ведь за всю эту зиму –

ни разу

ни звонка, ни печатного слова. Дела.

И не знаешь, за что хвататься

(в изучении, скажем, санскрита).

А теперь, отправляя message, я вижу

чудесную фразу:

«Приложение выполнило недопустимую операцию

и будет закрыто».

===========

Не коньяк, но коньячный напиток,

хотя результат не хуже –

выпивали. Им был перегружен

круглый стол с новогодних открыток.

 

Болтовня, что на самом деле

все ж является частью словесности –

декаданс – хороша по трезвости,

как отгул посреди недели.

 

Но общаясь возвышенным стилем,

каждый раз обивала пороги

этой местности – genius loci, –

изучая стаканы, или

 

собутыльника, так вернее.

И прекрасно читала письма

по утрам после чая «Лисма» –

подивился бы сам Вермеер

 

и услужливый почтальон.

Хорошо, что, по крайней мере,

существуют входные двери

для того, чтобы выйти вон.

 

Эти встречи – такая ссуда

под залог непростой привычки –

уезжать на дневной электричке,

дребезжа, как пустая посуда.

 

 

Пысы:обещаю вкусный ужин!

[Зелёнкин]

Прощай! Когда увидемся незнаю,

А сердце стонит по тебе

И словно сталь тисков сжимает

Душа, что так стремилася к тебе!

 

Пускай пройдут года или столетья,

Не перестану помнить этот миг,

Когда в объятьях нежных распускалась

Ты как цветок от утренней росы!

 

Пускай не передать словами,

Те чувства, что проснулися во мне

Тот вдохновенный трепет сердца,

Когда ты приближаешься ко мне.

 

Пусть эти строки и не очень велеки,

Но вних влажил я чувтва и волненья

Когда с учёбы ты придёшь, прочти их

И пойми моё сметенье!

[Viktoriya]

Добавим философии...

 

Перекресток бытия.

 

Я знаю всей душою

Нам друг от друга не уйти

У каждого своя дорога,

Но перекрестятся пути.

_____________________________

 

На перекрестке жизни виданной,

Откроются тайны пропитанные

Горечью любви, пронизанные,

Кусочек неба неизвестности.

 

Обрывок вечности от неувядшего,

Тропа людьми уж позабытая.

Вечность сладкая, но не близкая,

Счастье близкое, но не сладкое.

 

Кусочек сердца большой и маленький,

Глоточек воздуха – совсем капельку,

Щепотку неба – только пригубить,

Ладошку моря – лишь испить.

 

Вся бесконечность бытия

Пронесется вмиг воспоминаньем,

На перекрестке жизни прожитой

Откроются все тайны мирозданья.

 

3,05,07 ВВВ

[Fram]

Пилигримы

"Мои мечты и чувства в сотый раз

Идут к тебе дорогой пилигримов"

В. Шекспир

 

Мимо ристалищ, капищ,

мимо храмов и баров,

мимо шикарных кладбищ,

мимо больших базаров,

мира и горя мимо,

мимо Мекки и Рима,

синим солнцем палимы,

идут по земле пилигримы.

Увечны они, горбаты,

голодны, полуодеты,

глаза их полны заката,

сердца их полны рассвета.

За ними поют пустыни,

вспыхивают зарницы,

звезды горят над ними,

и хрипло кричат им птицы:

что мир останется прежним,

да, останется прежним,

ослепительно снежным,

и сомнительно нежным,

мир останется лживым,

мир останется вечным,

может быть, постижимым,

но все-таки бесконечным.

И, значит, не будет толка

от веры в себя да в Бога.

...И, значит, остались только

иллюзия и дорога.

И быть над землей закатам,

и быть над землей рассветам.

Удобрить ее солдатам.

Одобрить ее поэтам.

 

И. Бродский 1958 г.

 

То, что дозволено Юпитеру,

не дозволено быку..."

 

Каждый пред Богом

наг.

Жалок,

наг

и убог.

В каждой музыке

Бах,

В каждом из нас

Бог.

Ибо вечность --

богам.

Бренность --

удел быков...

Богово станет

нам

Сумерками богов.

И надо небом

рискнуть,

И, может быть,

невпопад

Еще не раз нас

распнут

И скажут потом:

распад.

И мы

завоем

от ран.

Потом

взалкаем даров...

У каждого свой

храм.

И каждому свой

гроб.

Юродствуй,

воруй,

молись!

Будь одинок,

как перст!..

...Словно быкам --

хлыст,

вечен богам

крест.

1958

[Mila]

Как велит простая учтивость,

Подошел ко мне, улыбнулся.

Полуласково, полулениво

Поцелуем руки коснулся.

И загадочных древних ликов

На мнея поглядели очи.

Десять лет замираний и криков,

Все мои бессонные ночи

Я вложила в тихое слово,

И сказала его. Напрасно.

Отошел ты, и стало снова

На душе и пусто, и ясно.

А.Ахматова

[jpb]

Хотела написать стишок о дружбе, но вспомнила, что лучше не скажешь. поздний ужин

 

Песня о друге (Если друг оказался вдруг...)

 

Если друг

оказался вдруг

И не друг,

и не враг,

а — так;

Если сразу не разберёшь,

Плох он или хорош, —

Парня в горы тяни —

рискни!

Не бросай одного

его:

Пусть он в связке в одной

с тобой —

Там поймёшь, кто такой.

 

Если парень в горах

не ах,

Если сразу раскис —

и вниз,

Шаг ступил на ледник —

и сник,

Оступился — и в крик, —

Значит рядом с тобой —

чужой,

Ты его не брани —

гони.

Вверх таких не берут

и тут

Про таких не поют.

 

Если ж он не скулил,

не ныл;

Пусть он хмур был и зол,

но шёл,

А когда ты упал

со скал,

Он стонал,

но держал;

Если шёл он с тобой,

как в бой,

На вершине стоял хмельной, —

Значит, как на себя самого,

Положись на него!

 

1966

В.В.

[alison]

Ещё Бродский:

 

Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером

подышать свежим воздухом, веющим с океана.

Закат догорал в партере китайским веером,

и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.

 

Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,

рисовала тушью в блокноте, немножко пела,

развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком

и, судя по письмам, чудовищно поглупела.

 

Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии

на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною

чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более

немыслимые, чем между тобой и мною.

 

Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем

ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,

но забыть одну жизнь – человеку нужна, как минимум,

еще одна жизнь. И я эту долю прожил.

 

Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,

ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?

Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.

Я

курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.

=========

 

Я был только тем, чего

ты касалась ладонью,

над чем в глухую, воро'нью

ночь склоняла чело.

 

Я был лишь тем, что ты

там, снизу, различала:

смутный облик сначала,

много позже -- черты.

 

Это ты, горяча,

ошую, одесную

раковину ушную

мне творила, шепча.

 

Это ты, теребя

штору, в сырую полость

рта вложила мне голос,

окликавший тебя.

 

Я был попросту слеп.

Ты, возникая, прячась,

даровала мне зрячесть.

Так оставляют след.

 

Так творятся миры.

Так, сотворив их, часто

оставляют вращаться,

расточая дары.

 

Так, бросаем то в жар,

то в холод, то в свет, то в темень,

в мирозданьи потерян,

кружится шар.

И.Бродский

 

Bсе равно ты не слышишь, все равно не услышишь ни слова,

все равно я пишу, но как странно писать тебе снова,

но как странно опять совершать повторенье прощанья.

Добрый вечер. Kак странно вторгаться в молчанье.

 

Bсе равно ты не слышишь, как опять здесь весна нарастает,

как чугунная птица с тех же самых деревьев слетает,

как свистят фонари, где в ночи ты одна проходила,

распускается день -- там, где ты в одиночку любила.

 

Я опять прохожу в том же светлом раю, где ты долго болела,

где в шестом этаже в этой бедной любви одиноко смелела,

там где вновь на мосту собираются красной гурьбою

те трамваи, что всю твою жизнь торопливо неслись за тобою.

 

Боже мой! Bсе равно, все равно за тобой не угнаться,

все равно никогда, все равно никогда не подняться

над отчизной своей, но дано увидать на прощанье,

над отчизной своей ты летишь в самолете молчанья.

 

Добрый путь, добрый путь, возвращайся с деньгами и славой.

Добрый путь, добрый путь, о как ты далека, Боже правый!

О куда ты спешишь, по бескрайней земле пробегая,

как здесь нету тебя! Tы как будто мертва, дорогая.

 

B этой новой стране непорочный асфальт под ногою,

твои руки и грудь -- ты становишься смело другою,

в этой новой стране, там где ты обнимаешь и дышишь,

говоришь в микрофон, но на свете кого-то не слышишь.

 

Cохраняю твой лик, устремленный на миг в безнадежность, --

безразличный тебе -- за твою уходящую нежность,

за твою одинокость, за слепую твою однодумность,

за смятенье твое, за твою молчаливую юность.

 

Bсе, что ты обгоняешь, отстраняешь, приносишься мимо,

все, что было и есть, все, что будет тобою гонимо, --

ночью, днем ли, зимою ли, летом, весною

и в осенних полях, -- это все остается со мною.

 

Принимаю твой дар, твой безвольный, бездумный подарок,

грех отмытый, чтоб жизнь распахнулась, как тысяча арок,

а быть может, сигнал -- дружелюбный -- о прожитой жизни,

чтоб не сбиться с пути на твоей невредимой отчизне.

 

До свиданья! Прощай! Tам не ты -- это кто-то другая,

до свиданья, прощай, до свиданья, моя дорогая.

Oтлетай, отплывай самолетом молчанья -- в пространстве мгновенья,

кораблем забыванья -- в широкое море забвенья.

 

И.Бродский

 

 

Обещанное хорошее подражание Бродскому.Не нарочное,думаю.На вызове познакомилась с этим автором-исполнителем:

 

 

Играть словами можно до бесконечности.

играя мыслями рискуешь сойти с ума,

Впрочем, можно рвануться на штурм вечности,

играя мыслями и словами, когда за окном зима.

 

Ибо зимой вечера (да и дни) томительны,

и между зримой явью и умозрительным

различие, увы, как между Калигулой и Нероном,

или, скажем, между Стиксом и Ахероном.

 

Зимой, в порядке вещей состоянье холода,

тоски, безнадежности... Улица. Ночь. Фонарь...

Не всякий, подобно Тору, обладает молотом

для сокрушения демонов, в том числе именуемого Январь...

 

От бога Януса, ведущего родословную.

(Меж богами и демонами, грань, entre nous, условная!)

Вчера ты - Бог, а сегодня - идол и враг народа, -

в общем, все - сообразно логике царей природы.

 

Пейзаж черно-белый конкретен, как биография,

как фильм на экране телевизора КВН.

Цветная реклама напротив - как эпитафия:

Грандиозная распродажа! Торгуем всем!

 

...Только стены и небеса не скрывают серости

присущей временам пересмотра ценностей,

грабежа награбленного и прочих изъянов тысячелетия ...

Модным словом Millennium Первый Рим поздравляет Третий.

 

По слухам - грядет глобальное потепление.

Смотря на корявые ветви скорчившихся дерев,

слушая норд-оста волчье ночное пение

(Бора - в Новороссийске. Бродский любил: Борей!),

 

Глядя в окно на снега и ветра месиво,

вспомнишь не греков (Дионис не в счет, естественно!),

вспомнишь России второе крещение... третье,

которое, по словам поэта - зовется смертью!

 

..."Свеча горела..." и я зажег бы, да нет свечи.

Под плач пурги уснули бетонные терема.

Играть словами можно до бесконечности.

Играя мыслями, рискуешь сойти с ума.

К.Ривель

6 февраля 2001

[Lastochka13]

В больнице

 

 

 

 

 

Стояли как перед витриной,

Почти запрудив тротуар.

Носилки втолкнули в машину.

В кабину вскочил санитар.

 

 

 

И скорая помощь, минуя

Панели, подъезды, зевак,

Сумятицу улиц ночную,

Нырнула огнями во мрак.

 

Милиция, улицы, лица

Мелькали в свету фонаря.

Покачивалась фельдшерица

Со склянкою нашатыря.

 

Шел дождь, и в приемном покое

Уныло шумел водосток,

Меж тем как строка за строкою

Марали опросный листок.

 

Его положили у входа.

Все в корпусе было полно.

Разило парами иода,

И с улицы дуло в окно.

 

Окно обнимало квадратом

Часть сада и неба клочок.

К палатам, полам и халатам

Присматривался новичок.

 

Как вдруг из расспросов сиделки,

Покачивавшей головой,

Он понял, что из переделки

Едва ли он выйдет живой.

 

Тогда он взглянул благодарно

В окно, за которым стена

Была точно искрой пожарной

Из города озарена.

 

Там в зареве рдела застава,

И, в отсвете города, клен

Отвешивал веткой корявой

Больному прощальный поклон.

 

"О господи, как совершенны

Дела твои, думал больной,

Постели, и люди, и стены,

Ночь смерти и город ночной.

 

Я принял снотворного дозу

И плачу, платок теребя.

О боже, волнения слезы

Мешают мне видеть тебя.

 

Мне сладко при свете неярком,

Чуть падающем на кровать,

Себя и свой жребий подарком

Бесценным твоим сознавать.

 

Кончаясь в больничной постели,

Я чувствую рук твоих жар.

Ты держишь меня, как изделье,

И прячешь, как перстень, в футляр".