Dr_Doppelherz

Kazimir Кошмар Утонувший в пустоте Бесконечных заблуждений, Я парю на высоте, Но, увы, не положенья. Подо мною облака, Предрассветных снов химеры, И конкуровы барьеры Как угроза седокам. Я сегодня нарасхват, Но триумф, поверьте, пирров – Удружил мне мой собрат Нынче главный бал вампиров. Угадать кому из них Приглянулось мое сердце – Мне б живым теплом согреться, Чтобы стук зубов утих. Трубку взял: «ноль два», «ноль три» Набираю – помогите. Я еще живой внутри – Различаю цепь событий. Снова утро, солнце ввысь. Новый день. Прощай кошмары. Хорошо, что санитары До меня не добрались.

Таша Гончарова Мастер Чья-то тайна трепещет На натянутых струнах. Не удержишь - сорвется... И опять все с начала. Вновь на кончиках пальцев, Непослушных, безумных, Чья-то нежность вздохнет - Но и этого мало. Безупречность изгибов Мягко плавишь руками. Раскаленные мысли Разлетаются в хаос... Эта сладкая мука, Словно жадное пламя, Заискрила в прищуре И в улыбку распалась. И удар за ударом... Каждый вдох - новой нотой, Каждый выдох - палитрой Цветов и оттенков... Снова кажется, будто Ты ласкаешь кого-то, А не просто играешь На гитаре фламенко...

Джон Ричардс Переверните небо, Чтоб черпать ладонями звезды, Как кристаллы замерзшего снега, Как проросшие инеем слезы. Я мечтатель, мне нужен воздух, Не оплеванный гарью серой, А прозрачный и светлый, как звезды На земле, искрящейся мелом. Чтобы в пальцах воспрянула яркость, Чтоб в ногах трепеталась легкость, Кто-то скажет – глупая радость, Но, а мне – сердца бездонность. Я хочу сверкать вместе с ними, Я желаю зрелищ, не хлеба, Гладя огонь их мерцающей гривы. Переверните небо.

Великжанин Павел Опавшие листья мечтали взлететь, Из сил выбивались, скользя по асфальту. Был ветер. Хотелось и плакать, и петь, И взглядом ласкать разноцветную смальту. Зеленые краски уже отцвели, Двусмысленный желтый не даст мне ответа, Куда в темных лужах плывут корабли, И скоро ль вернется июньское лето? Пускай полыхнет запрещающий свет, Пускай захлебнутся в крови светофоры. Преграда всесильна, когда ее нет, И нечем лечить беспричинные ссоры. А листья метались по мокрой земле, Но им не взлететь на заплаканных крыльях, И время свой бег повернуло к зиме, Играя сверкающей снежною пылью.

Я знаю женщину: молчанье, Усталость горькая от слов, Живет в таинственном мерцаньи Ее расширенных зрачков. Ее душа открыта жадно Лишь тонкой музыке стиха, Пред жизнью дальней и отрадной Высокомерна и глуха. Неслышный и неторопливый, Так странно плавен шаг ее, Нельзя назвать ее красивой, Но в ней все счастие мое. Когда я жажду своеволий И смел, и горд - я к ней спешу Учиться мудрой сладкой боли В ее истоме и бреду. Она светла в часы томлений И держит молнии в руке, И четки сны ее, как тени На райском огненном песке *** Разбуженный лёд плакал на понедельник К началу прихода размытых дверей. Кто-то влезал тихо на подоконник И с грустью смотрел на счастливых людей. Цвет троекратно не предсказуем На перекрёстках асфальтовых лент. Погоня за страхом быть не убитым, Входит в привычку за долгостью лет. А город крошился на чёрном и белом, Пуская в себя сок отравленных дней. А небо забыло свою отчужденность, Бросая к ногам трафареты теней. Она знает то, что не знает реальность. Она видит там, где не видят огни. Её серебро на мою безымянность Легло, когда мы остались одни. А время текло из-под пальцев на струнах, Сплетая в слова смысл прожитых лет. А кроны деревьев ссыпались на землю, Касаясь листвою твоих эполет. Она никогда не узнает о камне, Лежащем на дне прозрачной реки, И влажный овал ее облака ночи Не станет светлей в квадрате любви. Так начинался день... Светлана Сурганова

Разлука не бывает скоротечной… Она – поток усталых, нудных ливней, Сливая дни и ночи в бесконечность, Растянет нити параллельных линий. Терпенье в бездну сталкивает мысли – Они летят, но дна не достигая, В пространстве неизвестности зависнув, В забвении смириться, предлагают. Застыло время, мучаясь от скуки, Жизнь скомкана, как старый лист бумажный, И пустота любви готовит муки, Сиреной воя жутко и протяжно. Оделось сердце в плесень ожиданья, Душа дрожащим свернута комочком, А между ними – вера ждет изгнанья, Боится, что на ней поставят точку. Одна надежда в панцире из стали, Несет, согнувшись, тяжкий груз разлуки, И стряхивая капельки печали, Отчаянью протягивает руки. ******* Глотаю жизнь огромными глотками, Бегу, боясь куда-то опоздать, Усталость ночью тело мнет руками, Днём горе спорит с радостью, опять. А я иду, прикрывшись или голой, Не раз спиной кнут жизни испытав, Хоть не всегда к биению готова, Пытаюсь драться с теми, кто не прав. Бьюсь головой в отчаянье о стену От жизненных невзгод и передряг… Всё через душу, не найдя замену, Сжимая нервы в маленький кулак. И рухнув на холодную могилу, Желая, чтоб она была моей… Как дерево, вобрав земную силу, Вернусь в круговорот привычных дней, Чтобы опять испить напиток жизни Со вкусом терпким крови на губах... Всё пропущу сквозь собственную призму, И буду жить, отбросив боль и страх! Светлана Джус

Фонарщик Что-то случилось с людьми ли, с планетой, Будто ее разгоняют ракетой. Словно минуты часы полетели. Дни перепутав мелькают недели. Что это нынче на свете творится. Скорости - лишь успевай торопиться. Кажется - начал кой в чём разбираться, Глядь, а пора уж прощать и прощаться. Только фонарщик еще успевает, Тушит огонь и опять зажигает. И, как всегда, он спокоен и точен: "Доброе утро! Доброй ночи..." Катится время под гору лавиной, Будто в часах соскочила пружина, И, разгоняясь крученой спиралью, Противоречьями мир раздирает. Время ускорилось - это не шутка! Даже войну можно кончить за сутки. Только спешить после этого людям Некуда будет, и некому будет... Просто фонарщику - горя не знает, Тушит огонь и опять зажигает. И, как в насмешку над нами, пророчит: "Доброе утро! Доброй ночи..." Гонятся люди за призрачным счастьем, Счастьем владенья деньгами и властью. Быстро меняют одежду и веру. И автомат не чета револьверу. Время винить ли нам, если прилежно Режем мы нити последней надежды. Третьего нет, нам лишь выбрать осталось - Будет конец или будет начало. Разве, фонарщик, ты что-то меняешь Тем, что упрямо тьму разгоняешь. Ну объясни нам, чего же ты хочешь. "Доброго утра! Доброй ночи..."

Слёзкина Ольга А был ли в этом смысл? Я не пойму… Слепила мягко веки мне рутина. Я ощущала лишь какую-то войну На плоскости холста моей картины. И кровь моя перетекала в холст По капиллярам кисти, мастихина венам, Причудливым узором строя мост Через потоки крайностей Вселенной. С войной боролась за всемирное добро. Стирала кровь и заливала краской, Бросала золото, ссыпала серебро, Грунтуя холст достатком и богатством. Мечтала красотой залить весь мир, Засеять землю благодатным светом, Продлить в веках святой духовный пир, Весенним наслаждаться бредом… Устав бороться, уходила спать С особым чувством умиротворенья. И очень важно было просто знать, Что Божие на то благословенье… Блуждала в лабиринтах сна душа, Летела ввысь от пепелища боя. И чей-то голос менторски внушал, Что равновесие лишь ключ к покою. В полёте виделся небесный сад Раскатным фейерверком грома… Но душу рвал и возвращал назад Усталый звук глухого метронома. И вот опять сюжетную кайму Плету по принципу сеченья золотого. А есть ли в этом смысл – я не пойму, Ведь на холсте всё та же кровь стекает снова…

Мила Лагутина Межсезонье Холодной зимой, в неизбежности ночи, Мне майская сказка вдруг тихо приснится, Опять моя память мне беды пророчит, Где чувства лишь клетка, а сердце в ней птица. Рискнуть отпустить? Полетать. Не бояться. Пусть окна все настежь в такие морозы! Привязана крепко – захочет остаться, А лёд на щеках – то вчерашние слёзы. Забытые чувства, хранимые вечно, На мёрзлом стекле вывожу твоё имя. Так будет всегда. До конца. Бесконечно. Пусть даже мы станем однажды другими. До мая не так уж и долго осталось. Что будет потом я конечно не знаю. Весна на чуть-чуть в моё сердце закралась, Я мартовский снег и от солнца я таю. Как странно всё это. В душе межсезонье. Бессонница. Мысли. Дожди и туманы. Поверхность асфальта посыпана солью, А может быть солью посыпаны раны. Смешение чувств и листов календарных, Пасьянс разложу на поверхности судеб, Мешаю, (мешаюсь?) бездарных и славных, Порядка в душе всё равно уж не будет. Здесь мальчик весенний и девочка осень, С улыбкой и грустью в невинности взгляда, А жаркое лето как будто уносит Всю память, как листья в сезон листопада. ....для тебя

...Осень...стихи... Илья Цейтлин Осенний поцелуй На тихой, пронзительной ноте ухода дыхание ветра и стаи полёт. Прекрасна пора умирания года, по топям эмоций, не ведая брода, туда, куда луч, иссякая, ведёт. В те сказки, что память рисует, не верьте, поскольку обманна её пастораль. Как по ветру листья, душа в круговерти, опасно для жизни желание смерти. Вот шрам от дороги врезается в даль, его повторяют морщинки. Напрасно моталась печаль по дворам октября. Что будет, то будет. Что было, угасло. Мы что-то искали нервозно и страстно, зачем? Непонятно, но, кажется, зря. Осенние строки почти невесомы, сшивают в душе, как суровая нить, тревоги и страхи, печаль по былому. Мы все с поцелуями смерти знакомы, в объятия падать не стоит спешить. Награда И в творчестве беда черновикам, а у судьбы для них местечка нету. Идёт душа стихами по рукам, роняя боль свою по белу свету. И это – состоянье, не каприз, иначе просто выжить невозможно. Бесстыжий, беззастенчивый стриптиз, свершаемый стократно подорожно. А совесть, как обойма у виска, рука не дрогнет, но везёт покуда. В награду – безграничная тоска, для вдохновенья верная посуда. Пробежки от потери до беды и радостей отчаянные вспышки. Из чёрных строк нечёткие следы и снова бег, без права передышки. Бормочешь – не серчай, не позабудь. Кому? Не ясно, но, до боли, надо. Пусть только он продлится, этот путь, поскольку путь и есть всему награда...

....замечательная песня.... Однажды мир перевернётся вдруг, И звёзды упадут на дно колодца – Надежд, поступков, мыслей, песен круг Захлопнется, закроется, замкнётся. Пред кем отчёт держать нам? В пустоте Бродить ли наугад изменчивой пустыней? И подойдя к таинственной черте, В какую плоскость двигаться отныне? Здесь боги, бесконечность, смерть и жизнь Сплелись в ещё не познанных законах. Сияй, живи, лети, но вдруг остановись, Постой хоть миг у моего перрона! Мне нужно мало времени, клянусь! Ты только задержи своё дыханье – И я уйду, умру, не оглянусь, В себя приняв, как данность, мирозданье. Таинственные силы стражей бытия Не властны будут над моей судьбою, Творить галактики отныне стану я И вечно спорить с чёрной пустотою, Грустить о судьбах созданных планет И счастье черпать звёздными ковшами, Чтоб новой жизни пламенный рассвет Окрасить ста волшебными цветами... Натали Мастер 2008

Борис Булатов Падения не будет? Чтоб рухнуть в звезды, ввысь, Не забывайте, люди, Клубком переплестись... Колеблются устои, Дрожит, шатаясь, трон, Откладывать не стоит Реальность на потом… Любовь еще быть может! - Сказал Большой Поэт, Потом поднялся с ложа И вышел в триолет... Вернулся с грустным видом, Вздыхал нехорошо И в поисках либидо В балладу отошёл… Потом шипучку кушал И нёс дремучий бред, А утром после душа Наведался в сонет... Затем резвился в хокку Он до потери сил И, срифмовав неловко, Под танка угодил… Блуждал в застольных песнях, Был с музами знаком, Пикантные болезни Считал он сквозняком... Лечился крепким ямбом Под бардовский «трень-брень», И брать примеры нам бы, Но некогда, и лень… Как Дант терзал терцины, Опять напившись в дым. Потом пошел на рынок В колбасные ряды... Я не суюсь в рутину Рядов калачных зря, Ведь Репина картина «Не ждали» про меня… Найдем достойный выход В космический финал! "Полет валькирий" Рихард Про нас с тобой писал... Не пойманный не послан, Молчит без молний гром, В «Аду» прикольном Босха Легко себя найдём… Пальнул из пушки Пушкин, Стакан уже налит... Расслабимся в психушке Веселого Дали? Мадам нагой на суше, На ломких ножках слон, А окунь тигров кушал, Гранатовый фантом… один мой коллега хотел иронии Это для ТЕБЯ

В интернете не искала,воспользовалась старыми лекциями по массажу С уважением, Dr_Doppelherz

Может,Акупунктура?прижигание металлическими пластинами?Cao gio? (мне на курсах массажа такую страсть рассказывали)

Может это какой-нибудь вид массажа(растирание монеткой или другим металлическим предметом)?вроде они часто такое практикуют...

Григорий Подольский Унесенные ветром Падают жухлые листья с каштанов, ветер осенний несет их куда - то. Курит неспешно дворник Степанов, глядя с тоской на метлу и лопату. Дворник Степанов - мудрец и философ. Сизый дымок выпуская привычно, он размышляет над вечным вопросом : - Все-таки, что в этом мире первично? Видит Степанов глубинные связи: ветер, несущий опавшие листья, кучу бумажных обрывков и грязи на тротуарах, вчера еще чистых. Вооруженный концепцией дерзкой, выбрит, надушен и в шляпе из фетра, дворник Степанов стучится к консьержке с новой теорией "листьев и ветра". Он наливает в бокалы "Чинзано" и под ее выразительным взглядом вслух ей читает главу из романа о тамплиерах и тайных обрядах. Утром Степанову хочется кушать. Глядя в окошко, видит Степанов - желтые листья - ушедшие души- ветер осенний срывает с каштанов.

Янгел Блюзоу Город, осень и крест... Ты знаешь, я хочу воскреснуть... Уже и раны затянулись, И надзиратели вернулись На то раскрещенное место… А пустота небес пытает, И птицы сглатывают голод, Но немота не умолкает В твоих устах, мой старый город… Верни мне пыль – ступням отраду, Верни мне голоса и лица, Вверни меня в спираль торнадо, Чтоб к почве намертво прибиться… Ты знаешь, хороводит осень Уже в проспектах и кварталах… Она такою тёплой стала И светлой – с сумерками в восемь… А я вишу… глазами в небо Кричу… шепчу… молчу… желая Увидеть рай в дверях Эреба И их захлопнуть, умирая… ****** Я знаю, кто ты. Старый снег, Сошедший царственно на крышу… Час ночи… кофе… пальцев бег По клавишам… по кнопкам мыши… И очень хочется взлететь Над окнами и опуститься В твою распахнутую клеть Ручною белою жар-птицей… Прощаюсь… Больше не больна Ничьими ценными словами – Направлена, закреплена И вдета в небо тетивами… И вниз гляжу сквозь тонны туч На подоконниковый выступ – Там, будто плавленый сургуч, Твой силуэт разлит тенисто… И капает в пустую быль Холодная минута страсти… Допей её и обескрыль, А лучше, разорви на части! Как жаль! Забыто, изжито, И спутано с другой печалью… Но неба голое плато Ещё страшит своею далью…

Сергей Лукьяненко Девочка-студентка горькая конфетка, Ручки тянет нагло до чужой монетки, Коршуном кружится девочка-студентка, Глазками стреляет метко. Ее б поставить в поле, Возделывать пшеницу, Растить детей и скот, Любить родные лица, Она б тогда забыла, Любые суши-бары, Считать бы перестала, Любовь за промтовары. За женское бездушие, Нас Бог изгнал из рая, Ну что же с ним поделать, Спроси у Будулая. Девочка-студентка горькая конфетка, Ручки тянет нагло до чужой монетки, Коршуном кружится девочка-студентка, Глазками стреляет метко. Девочка стремится к похотливым ГОСТам, Она гордится телом, гордится своим ростом, Загары, бутики, по плану party в клубах, Гордыня призирает заботу в таких людях. В привычке dress-контроль, на этикетке Prada, Богатенький старик, она ему так рада. Каникулы в Испании, в руках журнал моды, На улице ребята ей кажутся уродами. Девочка-студентка горькая конфетка, Ручки тянет нагло до чужой монетки, Коршуном кружится девочка-студентка, Глазками стреляет метко. Супер-диета - Работа до заката, Она не успевала бы, Муж бранился б матом, тогда б она забыла, Любые суши-бары, Считать бы перестала, Любовь за промтовары... Девочка-студентка горькая конфетка, Ручки тянет нагло до чужой монетки, Коршуном кружится девочка-студентка, Глазками стреляет метко.

НОЧЬ Идет без проволочек И тает ночь, пока Над спящим миром летчик Уходит в облака. Он потонул в тумане, Исчез в его струе, Став крестиком на ткани И меткой на белье. Под ним ночные бары, Чужие города, Казармы, кочегары, Вокзалы, поезда. Всем корпусом на тучу Ложится тень крыла. Блуждают, сбившись в кучу, Небесные тела. И страшным, страшным креном К другим каким-нибудь Неведомым вселенным Повернут Млечный путь. В пространствах беспредельных Горят материки. В подвалах и котельных Не спят истопники. В Париже из-под крыши Венера или Марс Глядят, какой в афише Объявлен новый фарс. Кому-нибудь не спится В прекрасном далеке На крытом черепицей Старинном чердаке. Он смотрит на планету, Как будто небосвод Относится к предмету Его ночных забот. Не спи, не спи, работай, Не прерывай труда, Не спи, борись с дремотой, Как летчик, как звезда. Не спи, не спи, художник, Не предавайся сну. Ты - вечности заложник У времени в плену. Борис Пастернак. 1956

ТЫ — ТЕНЬ ТЕНЕЙ Ты — тень теней... Тебя не назову. Твое лицо — Холодное и злое... Плыву туда — за дымку дней — зову, За дымкой дней,— нет, не Тебя: былое, — Которое я рву (в который раз), Которое,— в который Раз восходит,— Которое,— в который раз алмаз — Алмаз звезды, звезды любви, низводит. Так в листья лип, Провиснувшие,— Свет Дрожит, дробясь, Как брызнувший стеклярус; Так,— в звуколивные проливы лет Бежит серебряным воспоминаньем: парус... Так в молодой, Весенний ветерок Надуется белеющий Барашек; Так над водой пустилась в ветерок Летенница растерянных букашек... Душа, Ты — свет. Другие — (нет и нет!)— В стихиях лет: Поминовенья света... Другие — нет... Потерянный поэт, Найди Ее, потерянную где-то. За призраками лет — Непризрачна межа; На ней — душа, Потерянная где-то... Тебя, себя я обниму, дрожа, В дрожаниях растерянного света. БЕЛЫЙ Андрей

Виктор Непомнящий У подножия лестницы в небо помолчу, вспомнив прежнюю прыть: за грехами я в очередь не был, но что было- нельзя позабыть. И дороги, дороги, дороги- столько много, что даже не счесть: и святые, и падшие Боги говорили про совесть и лесть, говорили про долг и надежду, про прекрасное там бытие: не поймите привратно невежду- только это ведь все не мое. Я бродяга- душа просит воли: пыль дорог- это все чем богат, но другой мне не надобно доли- так когда-нибудь встречу закат. У подножия лестницы в небо помолчу, вспомнив прежнюю прыть: за грехами я в очередь не был, но что было- нельзя позабыть.

* * * Ну, что же мы вправду делаем! Разве же мы живем? Работаем, спим, беседуем И сами того не ведаем, Что вечно бежим бегом! Мечемся, как заводные, Попробуй, остановись! Лифты и те скоростные – Швыряют нас вверх и вниз! Все и повсюду носятся, Точно летят на льду, И так иногда торопятся, Что женятся и разводятся Чуть ли не на ходу. Мы рвемся подчас из кожи, И даже догадки нет, Что жизнь-то порой похожа На краткий сухой конспект. Когда же вся жизнь отмерена, Спроси себя самого: -А много ли было сделано? И скажешь вроде растерянно: -Да вроде бы ничего... И хочется человеку Крикнуть: - Дружище, стой! Да брось же ты разом в реку Весь груз сумасшедший свой! Хватит летать в угаре, Вспомни про тормоза И где-нибудь на бульваре Сядь и зажмурь глаза. Потом посмотри на ветви, На солнце, на старый дом И вспомни о чем – то светлом, Милом и дорогом... И, тихо мурлыча "польку", Встань и направь шаги. Не важно куда, но только Не дергайся, не беги! И, может быть, вдруг из замети, Из мрака сквозь шум и звон Вынырнет вдруг из памяти Сгинувший телефон. И, будто бы вновь рожденный, Ударит в тебя, как свет, Радостно – изумленный Голос далеких лет. И в светлой стеклянной будке Ты вдруг расцветешь душой, Взволнованный не на шутку Забытою теплотой... И нежность из сердца брызнет, И молодость не прошла! Вот видишь, как важно в жизни Забыть хоть на час дела... Э.Асадов

Мир привык менять одежду, Что ни день - уже в другой, Так что нет различий между Господином и слугой. Показал толпе бумагу, Где печать и вензеля, И, глядишь, тебя, бродягу, Все сочли за короля. Пропустил стаканчик лишку, Покуражился слегка, И, глядишь, тебя, трусишку, Все сочли за смельчака. Изменил хотя бы просто Выражение лица, И, глядишь, тебя, прохвоста, Все сочли за мудреца. Но, подняв бокал кларета, Скажем добрые слова В адрес тех, кто делал это Только ради озорства. Кто, служа перу и кисти, В мире пестрой мишуры Не знавал иной корысти, Кроме радости Игры. Кто, - блефуя всенародно, Потешаясь над толпой, Был порою кем угодно, Но всегда - самим собой!.. *** О високосный год, проклятый год! Как мы о нем беспечно забываем И доверяем жизни хрупкий ход Все тем же самолетам и трамваям. А между тем в злосчастный этот год Нас изучает пристальная линза, Из тысяч лиц - не тот, не тот, не тот - Отдельные выхватывая лица. И некая верховная рука, В чьен воле все кончины и отсрочки, Раздвинув над толпою облака, Выкрадывает нас поодиночке. А мы бежим, торопимся, снуем - Причин спешить и впрямь довольно много И вдруг о смерти друга узнаем, Наткнувшись па колонку некролога. И, стоя в переполненном метро, Готовимся увидеть это въяве: Вот он лежит. Лицо его мертво. Вот он в гробу. Вот он в могильной яме... Переменив прописку и родство, Он с ангелами топчет звездный гравий, И все, что нам осталось от него, - Полдюжины случайных фотографий. Случись мы рядом с ним в тот жуткий миг - И смерть бы проиграла в поединке... Она б взяла его за воротник, А мы бы уцепились за ботинки. Но что тут толковать, коль пробил час! Слова отныне мало что решают, И, сказанные десять тысяч раз, Они друзей - увы! - не воскрешают. Ужасный год!.. Кого теперь винить? Погоду ли с ее дождем и градом? ...Жить можно врозь. И даже не звонить. Но в високосный будь с друзьями рядом. *** Всё куда-то я бегу, - На душе темно и тошно, У кого-то я в долгу, У кого - не помню точно. Всё труднее я дышу, Но дышу - не умираю, Всё к кому-то я спешу, А к кому и сам не знаю. Ничего, что я один, Ничего, что я напился, Где-то я необходим, Только адрес позабылся. Ничего, что, я сопя, Мчусь по замкнутому кругу, - Я придумал для себя, Что спешу к больному другу. Опрокинуться в стогу, Увидать Кассиопею, - Вероятно, не смогу, Вероятно, не успею... Л.Филатов

В склянке темного стекла из-под импортного пива роза красная цвела гордо и неторопливо. Исторический роман сочинял я понемногу, пробиваясь как в туман от пролога к эпилогу. Были дали голубы, было вымысла в избытке, и из собственной судьбы я выдергивал по нитке. В путь героев снаряжал, наводил о прошлом справки и поручиком в отставке сам себя воображал. Вымысел - не есть обман. Замысел - еще не точка. Дайте дописать роман до последнего листочка. И пока еще жива роза красная в бутылке, дайте выкрикнуть слова, что давно лежат в копилке: каждый пишет, как он слышит. Каждый слышит, как он дышит. Как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить... Так природа захотела. Почему? Не наше дело. Для чего? Не нам судить. Б.Окуджава

Палома,ну сама-то в это веришь?Интерны получают меньше чем зелёные фельдшера,все подработками только и живут.Выплатят 1000 рублей(ни в чём себе не отказывай,типа)-вот и вся помощь.